Его таз прижат к моему, и мы наконец-то едины после самых долгих четырех лет нашей жизни.
Мы продолжаем смотреть друг на друга, и я вижу мальчика, которого научилась любить при травмирующих обстоятельствах. Я также вижу мужчину, который никогда не переставал любить меня.
Я вижу свое прошлое, настоящее и будущее.
Совершенно ошеломленная, мое лицо искажается, и я всхлипываю:
— Я так сильно люблю тебя, Алек.
Его глаза затуманиваются, и я вижу те же эмоции на его лице. На нем также написано сильное облегчение.
Его голос звучит хрипло, когда он говорит:
— Спасибо, что вернулась ко мне.
— Я была здесь, ждала тебя, — шепчу я.
Наш пузырь окутывает нас, и, как в темной комнате, есть только мы, когда Алек начинает двигаться.
— Ты еще туже, чем я помню, — стонет Он.
Сначала он двигается медленно, давая мне время привыкнуть к его размеру, но в тот момент, когда звук моего возбуждения наполняет воздух, черты его лица напрягаются, и он теряет контроль.
— Блять, прошла целая вечность. Я долго не протяну. — Его голос хриплый, а тело дрожит.
Я раздвигаю ноги как можно шире, чтобы дать ему полный доступ к себе, и, положив руки ему на плечи, впиваюсь ногтями в его кожу.
— С тобой так хорошо.
Алек отрывает свою грудь от моей и, упираясь обеими руками по обе стороны от моей головы, начинает врезаться в меня. Его толчки мощные, и мое тело подрагивает от каждого из них.
— Блять! Я люблю твою киску. Ты такая мокрая для меня, — говорит он, и тот факт, что он перешел на русский, говорит о том, что он близок к оргазму.
Вероятно, он не может достаточно хорошо соображать, чтобы говорить по-английски.
Я опускаю руки к его заднице и, крепко сжимая ее, издаю стон, встречая его толчок за толчком.
Через несколько секунд тело Алека прижимается к моему. Я чувствую, как его мужское достоинство становится еще больше, прямо перед тем, как из него вырывается стон чистого удовлетворения.
Полностью очарованная, я наблюдаю, как от удовольствия черты его лица напрягаются.
Я так близка и продолжаю тереться клитором о его таз, чтобы добиться необходимого трения.
Несмотря на оргазм, Алек не останавливается. Он меняет угол наклона, и, клянусь, мир озаряется миллионом звезд. Не знаю, кончаю я или нет, поскольку сильное наслаждение почти лишает меня сознания.
Я едва могу дышать, и мое зрение на мгновение становится нечетким.
Оргазм слишком силен, и я могу выдавить из себя только стон. Я чувствую, как рот Алека приникает к моему, и он крепко целует меня, пока мы отходим от своего кайфа.
Глава 43
Алек
Мы лежим на боку, Эверли в моих объятиях, ее обнаженное тело прижато к моему, и мы просто смотрим друг на друга.
Не знаю, чем заслужил это чудо, но я чертовски благодарен, что она вернулась ко мне.
Медленно я провожу пальцами по ее волосам, упиваясь каждым дюймом ее прекрасного лица.
— Я люблю тебя, — шепчу я.
— Я тоже тебя люблю.
Услышав ее слова и зная, что она моя, уголки моих губ приподнимаются в улыбке.
Наконец-то.
— Я люблю тебя, — повторяю я снова.
Она хихикает.
— Я тоже тебя люблю.
Эверли использует свое тело, чтобы толкнуть меня на спину, а затем садится верхом. Я уже давно твердый, но не подталкиваю ее к сексу снова. Я помню, как ей было больно в первые два раза, и меньше всего мне хочется причинять боль своей женщине.
Она проводит кончиком пальца по пулевому ранению на моем плече.
— Откуда у тебя этот шрам?
Я усмехаюсь и, все еще не в силах солгать ей, признаюсь:
— Виктор стрелял в меня.
Ее глаза расширяются, и она ахает.
— Что? Почему?
— Миша, Армани и я ослушались прямого приказа. Он мог убить одного из нас, но вместо этого просто выстрелил мне в плечо в качестве наказания.
— Это просто безумие. — На ее лбу появляется мрачная морщинка. — Теперь он нравится мне еще меньше, и он мне не нравился с самого начала.
Блять.
Пытаясь вырулить ситуацию, я говорю:
— Так устроены вещи в нашем мире. Виктор – хороший человек. Если он не будет следить за соблюдением закона, начнется настоящий ад.
Эверли продолжает хмуро смотреть на меня.
— Я облажался и должен был заплатить за это. Не держи зла на Виктора.
Она обращает свое внимание на шрам у меня на боку.
— Откуда у тебя этот? Он выглядит новым.
— На нас напали пару недель назад. Пуля лишь задела меня.
Ее глаза прищуриваются, когда она смотрит на меня.
— Ты слышишь, как это звучит?
— Как что звучит?
Она хлопает меня по плечу.
— Как я должна жить, зная, что тебя могут ранить или убить в любую секунду?
Блять.
— Я буду более осторожен на работе.
— Тебе лучше выполнить это обещание! — фыркает она. — Я отказываюсь тратить каждый день на беспокойство о тебе. Я хочу знать, что ты вернешься домой, к нам.
Ухмыляясь как идиот, я спрашиваю:
— Домой? Значит ли это, что ты не против того, чтобы мы жили вместе?
Она делает вдох, выглядя немного испуганной.
— Нет, я не это сказала.
— Да, именно это.
Эверли удивляет меня, схватив мой член и, расположив его у своего входа, опускается на меня.
— Это ... не то, что… я сказала, — стонет она.
— Угу, — бормочу я, слишком сосредоточившись на ощущении ее объятий вокруг меня.
Я приподнимаюсь и, взявшись за ее задницу, продолжаю удерживать ее, когда выхожу, а затем глубоко вхожу в нее.
Я сохраняю медленный темп, и, когда наши глаза встречаются, она обхватывает меня за шею.
— Ты чувствуешься так хорошо, — стону я.
— По-русски, — выдыхает она.
— Лучше держись крепче, потому что я собираюсь жестко тебя трахнуть.
— Боже, — стонет она, ее внутренние стенки сжимаются вокруг меня, как тиски. — Еще.
— Ты моя, Эверли. — Наши лица в дюйме друг от друга, и ничего другого в этот момент не существует. — Ты моя. Навсегда и навечно.
Черты ее лица напрягаются, и я вижу, что она уже близко.
— Что это значит?
Я продолжаю наполнять ее жесткими толчками, мой собственный оргазм угрожает прорваться сквозь меня.
— Лучше держись крепче, потому что я собираюсь жестко тебя трахнуть тебя. — Я переворачиваю ее на спину и, схватив за бедра, становлюсь на колени между ее ног и снова врезаюсь в нее. — Ты моя. Навсегда и навечно.
Эверли взрывается, и я чувствую, как ее настигает оргазм.
Я двигаюсь быстрее, трахая ее изо всех сил. Она прикрывает рот руками, заглушая свой крик, когда я жестко трахаю ее.
Оргазм проносится по моему телу, но я не в силах остановиться. Между нами такое сильное трение, что я сжимаю челюсти, и через несколько секунд Эверли накрывает новая волна удовольствия.