— У нас… — прорычал он. — Я должен был заботиться хоть о ком-то из вас? Ты сделала свой выбор, Лорен. Ты выбрала Спенсера.
— О, только не надо. Будто ты не знал, что я всегда выберу его. Мы оба получили то, что хотели. Мы добились внимания Спенсера. Он тут же примчался, как мы и рассчитывали.
— Может, это было тем, чего хотела ты, Лорен, но не тем, чего хотел я.
Она фыркнула.
Я услышала, как он двинулся к двери, и поспешила уйти, не желая, чтобы меня застукали за подслушиванием. Но его последние слова я всё же услышала:
— Я действительно думал, что люблю тебя. А понял, что был просто картой в твоей колоде, когда уже стало поздно.
Что она ответила, я не услышала. Но, если честно, не уверена, что хотела бы. Мне снова стало их жаль, хотя ни один из них не потерпел бы сочувствия. Рэйф не из тех, кто терпит жалость, а Лорен слишком гордая, хотя эмоции её бросало из стороны в сторону – от решимости до отчаяния.
Я попыталась выбросить этот разговор из головы, пока мчалась наверх, чтобы надеть купальник под шорты и майку. Когда я спустилась вниз, только достигнув нижней ступени, раздался звонок в дверь.
Фэллон закричала, что откроет, и выбежала из гостиной с деньгами в руке. Я с улыбкой наблюдала, как она кокетничает с милым подростком-доставщиком, пока мимо меня не проследовал Рэйф.
— Спасибо, что привёз, — сказал он парню, выхватывая у него коробки с пиццей. — Можешь идти.
Он захлопнул дверь прямо перед ошарашенным мальчишкой.
— Папа! — возмутилась Фэллон.
— Он слишком стар для тебя.
— Он будет всего лишь в одиннадцатом классе!
— А тебе четырнадцать, и ты не встречаешься с парнями. Мы уже обсуждали это.
Она фыркнула и скрестила руки на груди. Купальный топ и короткие джинсовые шорты оставляли слишком много открытого тела, и выражение лица Рэйфа выдавало полное неодобрение.
— Что за хрень ты на себя напялила? — потребовал он.
Она закатила глаза.
— Купальник.
— Нет.
Она не обратила внимания на его протест, крутанулась на пятках и сообщила:
— Кулер уже загружен в багажник джипа. Дядя Адам не поедет. Предполагаю, ты не смог уговорить маму тоже, так что нас будет четверо.
— Ты вела джип?
— Да. Подогнала прямо к задней двери, чтобы мы с Мэйзи могли всё загрузить.
Его челюсть сжалась.
— Я поведу лодку. Спенсер всегда разрешал мне. Мы выезжаем через пять минут.
В этой Фэллон не осталось ничего от той измученной девочки, с которой я чистила стойла. Теперь перед нами была взрослая, уверенная в себе девушка. Судя по выражению лица Рэйфа, ему это категорически не нравилось.
Когда я спустилась с последней ступени, его взгляд переместился на меня, медленно скользя с головы до ног. Это пробудило во мне ощущение тёплого жара, растёкшегося по груди и животу.
Я ответила тем же, задержавшись на его тёмно-синих плавательных шортах, которые заменили джинсы, и загорелых мускулистых ногах.
На ногах у него были кроссовки, а через плечо висело пляжное полотенце. Если раньше он казался расслабленным и непринуждённым, то теперь это ощущение усилилось — словно я видела Рэйфа, которого знали лишь немногие. И, как с его ковбойскими сапогами этим утром, мне хотелось большего. Ещё больше заглянуть за завесу, которую он обычно держал плотно закрытой.
Он первым отвёл взгляд, махнув рукой в сторону коридора.
— У меня такое чувство, что она действительно уедет без нас.
Из моих губ вырвался тихий смешок.
— Похоже, она вообще не хочет, чтобы ты с ней ехал.
Я ожидала, что он рассмеётся в ответ, но мои слова словно задели его. Мы вышли через заднюю дверь в молчании.
Фэллон припарковала старенький, потрёпанный джип семидесятых годов почти вплотную к двери. У него не было крыши — только чёрная защитная дуга на помятом сером кузове и чёрные виниловые сиденья, потрескавшиеся от времени и солнца. В крошечное пространство за задним сиденьем был втиснут кулер, а за рулём сидела Фэллон. Рядом с ней устроилась подруга, которая приходила на уроки конного трюкового спорта.
Рэйф открыл водительскую дверь и просто посмотрел на свою дочь. Несколько долгих секунд повисло молчание, прежде чем Фэллон закатила глаза и вскинула руки.
— Ладно! Веди ты.
Она отстегнула ремень безопасности и перебралась назад, к подруге, оставляя переднее сиденье для меня.
Я едва успела забраться в машину, как Рэйф уже врубил передачу и рванул вперёд, оставляя за нами клубы пыли. Он мог не появляться здесь годами, но по тому, с какой уверенностью и скоростью он вёл, этого было не сказать.
Солнце уже клонилось к западу, но ещё несколько часов продолжало палить землю. Жаркий, тяжёлый воздух вихрился вокруг, когда мы мчались мимо свежескошенных полей люцерны и диких лугов, заросших цветами. Когда мы поднялись на небольшой холм, перед нами открылось озеро – белый свет позднего дня играл бликами на его сверкающей синей глади.
Мы припарковались на крохотной гравийной стоянке у рощи дубов, спускавшейся к галечному пляжу. Там же находился деревянный причал, тёмный от морилки, но ухоженный, рядом с которым располагался спуск для лодок. К причалу были пришвартованы четыре скоростных катера – явно не для рыбалки, а для развлечений, для катания на водных лыжах и ленивых прогулок по воде. В округе, где я жила, моторные лодки на озере были запрещены, да и сам водоём был слишком мал, чтобы кататься на лыжах. А здесь горизонт был настолько далёким, что конца воды я не видела.
Рэйф, выходя из джипа, нахмурился.
— Кому, чёрт возьми, принадлежат все эти лодки?
— Дядя Адам сдаёт места у причала в аренду на лето, — пояснила Фэллон. — Так людям не приходится ехать до парка на другом берегу.
— И у них есть доступ к нашей земле? — резко спросил он.
Фэллон пожала плечами.
— Только код от ворот. Иногда владельцы арендуют старый дом для летних барбекю.
Рэйф вытащил из багажника кулер, пока девочки и я забирали еду и сумки. Мы двинулись по причалу к тёмно-синему и белому катеру. Он был не новый, но видно, что за ним хорошо ухаживали.
Пока мы забирались на борт, Рэйф отвязал лодку от причала, закинул канат внутрь и с лёгкостью запрыгнул следом. В движениях не было ни секунды раздумья — как и в том, как он вёл машину.
Фэллон уже сидела за штурвалом. На этот раз она не стала ждать, когда отец оттеснит её, а сразу завела мотор, бросив ему дерзкий взгляд через плечо, прежде чем тронуться.
Каждой клеточкой тела он показывал, что ему это не нравится, но вместо того, чтобы вмешаться, Рэйф просто сел рядом со мной в кормовой части.
Фэллон добавила газа, ведя катер с почти таким же мастерством, с каким её отец управлял машиной. Мы сидели рядом с двигателем, и шум заглушал любые попытки разговора. Поэтому я просто наслаждалась поездкой.
Воздух был насыщен запахами лета — тёплой воды, прогретой солнцем древесины, солоноватого бриза. Это напомнило мне о тех временах, когда мы с друзьями прыгали с деревянного мостика в центре озера дома, катались на надувных кругах. Тёплые, счастливые воспоминания. Теперь же на мне висели совсем другие заботы — бар полностью был в моей ответственности, и временами я чувствовала себя лет на двадцать старше Фэллон, хотя на самом деле нас разделяло всего девять лет.
Когда она наконец остановила катер примерно в километре от берега, мы словно оказались в одиночестве среди этой безупречной глади.
— Это… — я покачала головой. — Здесь потрясающе.
Фэллон сияла, а даже у Рэйфа на лице промелькнула тень улыбки.
Во время еды я расспрашивала девочек о лошадях и тренировках. Они с воодушевлением рассказывали о своём тренере — женщине, которая когда-то была известной трюковой наездницей, а теперь преподавала в школе Западной верховой езды. Правда, сама школа больше ориентировалась на родео, поэтому она занималась с ними отдельно.
Фэллон говорила с тем же азартом, с каким показывала мне свои номера утром. Её подруга была более тихой, но улыбалась чаще. Мягкие каштановые волосы, светлые глаза — она была полной противоположностью яркой, энергичной Фэллон.