Моя обнажённость вдруг приобрела совсем иной смысл. Я была открыта. Уязвима.
— Отпусти спинку кровати, Сэди.
Я послушалась, но когда попыталась опустить руки, Рэйф тихо и резко остановил меня.
— Не двигай их. Просто отпусти.
Я сделала, как он сказал, отчаянно пытаясь взять под контроль бешеный ритм своего сердца.
Чёрно-белые полосы на змее отличались от тех гремучников, что водились у нас дома, но звук, исходивший от её хвоста, не оставлял сомнений в том, что это была за тварь и что она могла сделать со мной.
Я понимала, что, скорее всего, она так же напугана, как и я, что именно взаимный страх заставит её нанести удар, но от этого змея не казалась мне менее зловещей. Чёрные глаза следили за каждым моим вдохом, длинный язык то и дело высовывался и втягивался обратно, завораживающе мерцая.
Рэйф сделал ещё один медленный шаг назад, и я тут же перевела взгляд на него. Я была уверена, что он видел панику в моих глазах, но сам оставался спокойным, оценивая ситуацию, выстраивая план. Он держался гораздо увереннее меня, но, в конце концов, ему было проще сохранять хладнокровие, когда между ним и разъярённым существом оставалось достаточно расстояния.
Гремучая змея могла прыгнуть как минимум на половину длины своего тела, а Рэйф сейчас находился далеко за пределами досягаемости.
Сердце бешено колотилось, в груди не хватало воздуха, перед глазами плыли чёрные пятна. Я отчаянно пыталась сделать хоть один вдох, зная, что должна быть готова в тот момент, когда Рэйф скажет, что двигаться безопасно. И я знала, с поразительной уверенностью, которая меня саму ошеломила, что он сделает всё возможное, чтобы я не пострадала.
Эта мысль немного ослабила сжимающую грудь паническую хватку, и я наконец смогла вдохнуть.
Рэйф двинулся к середине изножья кровати, и змеиная голова тут же последовала за ним, скользкое тело плавно извивалось, повторяя каждое его движение. Он схватил край старого покрывала, перекинутого через изножье.
— Я буду считать, — сказал он низким, спокойным голосом, от которого хвост змеи задрожал ещё быстрее. — На три я накрою её одеялом, а ты перекатишься с кровати.
Он встретился со мной взглядом, убеждаясь, что я слышу и понимаю.
И я действительно понимала, но была слишком напугана, чтобы ответить. Даже чтобы кивнуть. Как я вообще заставлю своё застывшее тело сдвинуться?
— Она ударит в одеяло, Сэди, потому что оно будет двигаться на неё. На тебя она даже не обратит внимания.
Его голос был ровным и уверенным, но я видела, как напряжена его челюсть, видела злость и страх, кипящие в его тёмных глазах.
— Единственное, что тебя укусит — это я.
Шутка. Обещание. Он пытался меня расслабить, помочь мне двигаться.
Рэйф приподнял одеяло, и змея снова дёрнулась, её маленькие чёрные глазки больше не были направлены на меня, но оставались слишком близко. Она могла изменить направление. Могла ударить.
Боже, соберись, Сэди, приказала я себе. Это ведь не первый раз, когда я сталкиваюсь с гремучей змеёй. У нас дома они встречались повсюду, особенно на тропах. Просто отступаешь, и всё в порядке.
Рэйф, похоже, уловил перемену во мне, момент, когда страх сменился решимостью, потому что начал считать вслух:
— Раз. Два. Три.
Одеяло полетело на змею, и я заставила своё тело двигаться. Перекатилась, приземлившись на четвереньки, колени и ладони взорвались болью. Хвост змеи бешено стучал по кровати, пока она боролась с тканью. Я бросилась назад, отползая как можно дальше.
Рэйф подхватил змею, спутанную в покрывале и одеяле, на котором я только что лежала. Он направился к двери, на ходу засовывая ноги в блестящие чёрные туфли.
Рывком распахнул дверь, и та с грохотом врезалась в стену, заставив всю хижину задрожать. Через секунду он исчез в ночи.
Я метнулась к своему платью, натянула его на себя, дрожащими пальцами завязывая пояс. Вскочила в сандалии и выбежала следом.
Но было уже поздно.
Я не успела увидеть, куда он ушёл.
Вытащив телефон из кармана платья, я включила фонарик и осветила им пространство вокруг. Ближайшее здание — конюшня. Та самая, на манеже которой утром выступала Фэллон.
Боже, неужели это было только сегодня утром?
— Рэйф? — позвала я.
Тишина.
Затем взревел двигатель, и во тьме вспыхнули фары.
Он был в джипе, на котором мы ездили к озеру. Уезжал от меня, оставляя за собой клубы пыли и гравий, разлетающийся из-под колёс.
Я вернулась в хижину и сразу направилась к бокалу бурбона, который он отнял у меня. Выпила его в два больших глотка, а затем налила себе ещё немного. Адреналин схлынул, оставив меня дрожащей с головы до ног, но алкоголь согрел, обволок нервы. Вместо того чтобы думать о том, что только что могло случиться, я сосредоточилась на выпивке — медленно перекатывала её во рту, ловила тонкие оттенки вкуса.
К тому моменту, когда Рэйф вернулся, я уже допивала третий бокал, а дрожь почти сошла на нет. В голове больше не прокручивался змеиный силуэт снова и снова. Но вот Рэйф выглядел так, будто совсем не успокоился. Лицо тёмное, мрачное, взгляд тяжёлый.
— Ты убил её? — спросила я.
Он покачал головой.
— Это не её вина. Выбросил её в скалистом ущелье, куда редко кто-то заглядывает.
Я была рада, что он не стал её убивать. У нас на ранчо поступали так же. Гремучие змеи — важная часть пищевой цепи, они помогают контролировать популяцию грызунов. Но это не значит, что их стоит держать рядом — там, где они могут навредить тебе, гостям или животным.
Он скользнул взглядом по бокалу у меня в руке, пересёк комнату, опрокинул в себя оставшийся алкоголь и налил новый.
— Сколько уже выпила?
— Это третий, но, думаю, я имею право на ещё пару.
Он опустился в шаткий стул напротив меня, провёл рукой по волосам.
— Блядь.
С меня сорвался нервный смешок.
— Можешь сказать это ещё раз.
Он не смотрел мне в глаза, но я всё равно видела его выражение. Гримасу ярости, тёмную, опасную.
— Если бы она тебя укусила… — его горло сжалось.
— Но этого не случилось, — попыталась я успокоить нас обоих.
Алкоголь приглушил мои дрожащие нервы, но, когда Рэйф поднял бокал к губам, я заметила — теперь они нашли себе дом в нём. Всё хладнокровие, которое он сохранял при виде змеи, исчезло. И мысль о том, что этот мужчина, эта неумолимая сила природы, дрожит от осознания того, что могло случиться, больно ударила по мне.
Но, как и тот момент, когда я видела его с дочерью, это было чем-то особенным. Редким. Тем, что мало кому удавалось увидеть — Рэйфа Маркеса, потерявшего контроль.
Я поставила бокал, поднялась и подошла к нему. Села к нему на колени, и только тогда он наконец встретился со мной взглядом. В глубине шоколадных глаз плескалось сожаление, настолько явное, что меня это даже потрясло.
Одна его рука легла мне на талию, вторая отставила бокал, прежде чем он прижал ладонь к моей щеке.
— Ты оказалась втянута в то, что предназначалось мне.
Шок пронзил меня.
— Что?
— Не прикидывайся. Гремучники просто так не заползают в хижины, не взбираются на кровати и не устраиваются под подушкой.
Дрожь, которая почти сошла на нет, вернулась, теперь отражаясь в каждом его движении. Он был прав. Кто-то положил змею туда.
Кто-то хотел, чтобы она укусила его.
И что тогда? Кто бы услышал его так далеко от людей? Успел бы он дотянуться до телефона? Позвать на помощь?
— Тебе нужно уехать, — сказал он. Это был не вопрос. Это был приказ.
— Кто мог захотеть причинить тебе вред? — спросила я, крепко сжав его подбородок — так, как он любил делать со мной.
Он стиснул зубы, прежде чем коротко бросить:
— У меня есть список.
В голове сразу всплыл понедельничный разговор между ним и Лоренцо в кафе. Глухая, едва сдерживаемая ярость, пульсировавшая в нём, когда он понял, что я работаю на человека, который мог оказаться моим кузеном. Затем перед глазами всплыла длинная, уродливая рана, пересекающая его тело.