Господи. Так его отец и дед погибли, работая на семью Рэйфа? По спине пробежал новый озноб.
Рэйф говорил, что у них сложные семейные отношения, и я думала, он имел в виду любовный треугольник между ним, Спенсером и Лорен. Но это… это было куда глубже и запутаннее.
Я наблюдала, как Адам пытается спрятать свой гнев и ненависть за тем самым обаянием, с которым он меня встретил. Ненавидел ли он Харрингтонов настолько, чтобы подбросить змею в постель Рэйфа? Чтобы задушить сестру, которую считал предательницей?
Мог ли он убить Спенсера?
Ладони вспотели, и мне пришлось пересилить инстинкт, кричащий, что мне нужно немедленно бежать. Вместо этого я решила копнуть глубже, надеясь, что он проговорится.
— И всё же ты до сих пор здесь.
— Я уехал, — сказал он, и вся тьма, казалось, смылась, оставив лишь усталое смирение. Он опустился в кресло за столом. — Я действительно устроил себе жизнь, заработал достаточно, чтобы не возвращаться сюда никогда. Но Лорен умоляла меня вернуться после того, как старик Харрингтон умер от сердечного приступа. Рэйф тогда пропал, а Спенсер не справлялся с бухгалтерией в одиночку. Она пообещала мне, что на этот раз всё будет иначе. Пообещала слияние, к которому мы шли слишком долго.
— Но это было ложью, да? Они никогда не собирались дать тебе хоть что-то.
Его голова резко вскинулась, в глазах вспыхнуло упрямство и гнев. Он с силой поставил стакан на стол, и на миг его взгляд стал похож на ту змею прошлой ночью — готовую к броску, с хвостом, предупреждающе звенящим в воздухе.
— Спенсер уважал меня, ценил мой труд, даже воплотил в жизнь большинство моих идей. Он собирался сделать меня партнёром, включить в траст и вычеркнуть Рэйфа. Но он умер, прежде чем смог это сделать.
Даже если бы мои инстинкты не кричали мне об обратном, я бы не поверила ни единому его слову. Вдруг я осознала, как хорошо, что я не отдала ему драгоценности. Что даже не взяла их с собой.
— Всё в порядке?
Голос Рэйфа раздался у двери, заставив нас обоих вздрогнуть. Он стоял в проёме, его цепкий взгляд метался между мной и Адамом. Между нами был стол и ковёр, физическая дистанция, но в воздухе витала какая-то гнетущая, зловещая энергия. И Рэйф это чувствовал.
— Всё нормально, — сказала я, быстро разворачиваясь и направляясь к выходу. — Просто хотела узнать, собирается ли Адам помочь нам в конюшне.
Оба мужчины фыркнули одновременно.
Мне нужно было поговорить с Рэйфом. О всём. О роли моей семьи в этой истории, о той злобе, что я видела в Адаме. Я выложу ему всё и буду надеяться, что это хоть как-то поможет, а не просто добавит ещё один груз на его плечи.
Глава 20
Рэйф
Тело Сэди буквально вибрировало от напряжения. Лёгкий оттенок страха. Мне было мерзко заходить в кабинет и видеть их вдвоём, но по венам не пробежала ревность. Только снова вспыхнула тревога за её безопасность. Каждую минуту, что она оставалась здесь, каждую секунду, когда контактировала с людьми, которые могли прийти за мной, которые могли убить моего брата, она оказывалась ближе к опасности.
— Он причинил тебе боль? Угрожал? — спросил я, следуя за ней в коридор.
Она покачала головой, но всё же бросила взгляд на дверь кабинета, прежде чем взять меня за руку и потащить к выходу. Полная беспокойства, она рассказала мне, что Адам сказал о своём отце и деде, о том, как он и Лорен обещали друг другу сбежать с ранчо.
Сомнение и замешательство пробежали по мне ледяной волной. Лорен любила ранчо почти так же сильно, как Спенсера — точно больше, чем когда-либо любила меня. Как Адам вообще мог думать, что она захочет уехать? Даже когда она поступила в местный колледж, она выбрала курсы по управлению сельским хозяйством. Она всегда представляла свою жизнь здесь.
Она солгала Адаму? Или теперь лжёт он?
— Спенсер никогда бы не отдал ему ни кусочка ранчо или доли в трасте, — сказал я с уверенностью, которой сам не чувствовал.
Что я вообще знал о своём брате и о том, какие отношения сложились у него с Адамом, пока меня не было? Не оставил ли я брата на растерзание волкам? Были ли он и Лорен как-то связаны со всем этим?
Грудь сжало от боли, но я быстро отбросил эту мысль. Лорен любила Спенсера всем сердцем. Я говорил Фэллон, что его смерть была для неё как потеря части самой себя — и это была правда. Они были единым целым, которое я глупо пытался разорвать.
Но какую роль сыграла злоба и обида Адама в том, что случилось с ранчо? И с моим братом?
— Мне нужно посмотреть счета ранчо, разобраться, что там творилось. Он дал мне логины и пароли Спенсера, но я так и не успел ими воспользоваться, — пробормотал я.
С того момента, как получил их, я не имел ни минуты свободного времени — сначала был завален делами на ранчо, потом Сэди и гремучая змея, а затем нападение на Лорен, которое, возможно, было настоящим, а возможно, и нет.
Было ли всё это просто отвлекающим манёвром, чтобы не дать мне заглянуть в бухгалтерию?
Когда я говорил со Стилом прошлой ночью, единственное новое, что ему удалось узнать о Пьюзо, — это что тот глубоко засел в финансовых потоках городского бизнеса. Он по-прежнему не мог найти Неро Ланкастера, хотя испробовал и законные, и не очень законные способы.
— Я могу посмотреть с тобой сегодня вечером, — предложила Сэди.
Её взгляд… Открытый, тёплый, полный заботы… Он чуть не сломал меня. Чуть не заставил забыть, что отпустить её было правильным и единственно верным решением. Потому что я хотел оставить себе этот свет. Хотел утонуть в нём. Хотел позволить себе на мгновение потерять контроль и позволить ей смыть с меня все грехи, все ошибки, всю боль.
Но если бы я это сделал, если бы удержал её рядом, это означало бы, что я втянул бы её во всю грязь, что окружала меня. А то, что я сказал ей прошлой ночью, оставалось правдой: я был бы тем, кто погасит этот свет.
— Я не думаю, что… — начал я, но тут же замолчал, потому что она сказала:
— Рэйф, есть ещё кое-что…
Но нас обоих прервала Фэллон.
— Ждёте нас? — спросила дочь, выходя из дома вместе с Мэйзи. Я посмотрел сначала на Сэди, потом на неё.
— Позже, — сказал я, и Сэди кивнула.
— Он опять ноет, что ненавидит следующее задание? — поддразнила Фэллон, глядя на меня с насмешкой. — Или признаётся, что боится кур?
— Я не боюсь этих тощих гадин, — фыркнул я. — И откуда ты вообще взяла это?
— Спенс мне рассказывал. Говорил, что они гонялись за тобой по загону, а ты визжал и убегал, как ребёнок.
Сэди рассмеялась, Мэйзи спрятала смешок за ладонью, и напряжение, сковавшее мои плечи, немного ослабло.
— Спорю, он не сказал, что это была его вина, — бросил я, но губы предательски дёрнулись вверх при воспоминании. — Когда я был маленьким, он клал мне в карманы зёрна, и я ничего не знал, пока не заходил в курятник. Тогда они набрасывались на меня, будто я самое вкусное лакомство на свете. А курицы становятся злыми, когда ищут еду. — Я закатал рукав и показал шрамы на локте. — У меня есть боевые раны в доказательство.
Сэди наклонилась ближе, разглядывая, затем развернулась, задрала край рубашки и показала нижнюю часть спины.
— Это ничто, ты просто дитя, — усмехнулась она. — Видишь? — Чуть выше её пояса белел рваный шрам около пяти сантиметров в длину. — Курица вцепилась и не отпускала. Райдеру пришлось буквально её задушить, чтобы оттащить от меня.
Я едва не протянул руку, чтобы провести пальцем по её шраму, и только благодаря самоконтролю удержался.
Она опустила рубашку и легонько стукнула меня в плечо.
— И всё равно я их не боюсь.
Фэллон улыбалась широко и искренне, и я знал, что это благодаря Сэди. Даже после той напряжённой встречи с Адамом, даже после беспокойства в её голосе, она смогла привнести лёгкость в этот момент. Она хотела, чтобы люди были счастливы. Она хотела хорошего для меня и для тех, кто мне дорог. И именно это заставляло меня падать ещё глубже.