♫ ♫ ♫
После ещё одного долгого дня работы на ранчо я ощущал боль в мышцах, о существовании которых давно забыл. Мои руки, когда-то покрытые мозолями, стали мягкими, и теперь кожа на них трескалась и саднила. Я никогда не считал себя слабым, но два дня физического труда показали мне обратное. Я даже мог представить, с каким презрением посмотрел бы на меня отец, увидев таким. Слабым телом, как когда-то он считал меня слабым духом.
Фэллон и Мэйзи не жаловались ни разу за весь день, и мне захотелось сделать для них что-то приятное. Может, организовать для них поездку перед началом учебного года. Куда бы они ни захотели, я их отвезу. Деньги не могут решить всех проблем, даже моих собственных или проблем ранчо, но они могут подарить моей дочери и её подруге несколько счастливых воспоминаний после месяцев горя.
А что насчёт Сэди? — прошипел голос в моей голове. Мы оба знали, что я хотел дать ей другие воспоминания — о том, как я заполняю её, довожу до края снова и снова. Я хотел вжечь себя в каждую клетку её тела, в каждый её вздох, чтобы она никогда не смогла забыть, что я был здесь. Что я взял всё, что она мне дала, и отдал взамен ещё больше.
Именно эти мысли — о Сэди и о том, чтобы наконец-то закончить то, что мы начинали уже дважды, — занимали мой разум, когда мы направлялись к дому, закончив все запланированные на день дела. Вдруг на гравийную стоянку въехал тёмный Мерседес и припарковался рядом с моим Ягуаром.
Я сузил глаза и шагнул вперёд, но Фэллон остановила меня, положив руку на мою руку.
— Это кто-то из гостей на свадьбу. Нам просто нужно убедиться, что у мамы готовы ключи для всех.
А потом раздался тихий голос Мэйзи:
— О, здравствуйте, мистер Пьюзо.
Моя голова резко дёрнулась вверх, а в желудке с тяжестью рухнула вся накопленная за последние дни злость. Я смотрел, как тот единственный человек, которого я по-настоящему ненавидел, выходит из машины и направляется к нам.
— Какого чёрта ты здесь делаешь? — рыкнул я, отодвигая Фэллон за спину.
На нём были джинсы, поло и лакированные туфли, совершенно неуместные здесь. Он выглядел так же чуждо на этом ранчо, как и я сам, когда приехал во вторник.
— Папа, мистер Пьюзо держит здесь несколько своих лошадей, а его лодка стоит у нашего причала, — попыталась объяснить Фэллон, делая шаг вперёд, но я не дал ей пройти.
Она не сказала мне, что его имя стоит на тех контрактах. Если бы я знал, я бы никогда этого не допустил. Никогда.
Я двинулся вперёд, сократив расстояние между собой и тем, кого презирал.
— Чёрта с два. Убирайся с моей земли.
Пьюзо приподнял бровь, губы тронула ленивая ухмылка.
— Насколько я знаю, она не твоя. — Его взгляд скользнул к Фэллон, и у меня появилось дикое желание утопить его в ближайшем водопое. — И я оплатил аренду до конца лета.
Он попытался пройти мимо, но я преградил ему дорогу, вставая вплотную.
Он ухмыльнулся шире, и мне стоило нечеловеческих усилий не разбить эту ухмылку кулаком. Я не хотел, чтобы эта мерзость находилась на ранчо. Рядом с моей семьёй. Рядом со мной.
Старая рана на груди болезненно заныла, словно напоминая, что его присутствие здесь — это предвестие беды.
— Фэллон, зайди в дом с Мэйзи и Сэди, — резко бросил я.
Я почувствовал её колебание, но когда бросил на неё взгляд, в нём не было места для компромиссов. Осмелится ли она ослушаться меня? Осмелится ли выбрать неправильный вариант?
Мы смотрели друг на друга долго, прежде чем она сердито развернулась и ушла, увлекая за собой Мэйзи.
Я не удивился, что Сэди не последовала за ними. Она встала рядом со мной, её напряжение буквально вибрировало в воздухе.
А Пьюзо… Он не выглядел удивлённым, увидев её здесь. И это напомнило мне, что я так и не рассказал ей о головорезе, которого он приставил следить за ней. В груди жгло от осознания, сколько ошибок я совершил за последние дни.
— Рад снова тебя видеть, кузина, — произнёс он, пристально наблюдая за моей реакцией, будто ждал, что она скрывала от меня их родство. — Если бы я знал, что ты хочешь насладиться калифорнийскими горами, я бы предложил тебе остановиться у меня.
— У тебя здесь дом? — удивление отразилось на лице Сэди.
— Небольшой домик для отдыха чуть выше по дороге, — с лёгкой улыбкой ответил он, а затем бросил на меня взгляд, полный той самой хитрости, что всегда доводила меня до ярости. — Несколько лет назад я приехал в Риверс — удовлетворить своё любопытство — и обнаружил, что могу многое предложить этому месту. Так много заманчивых возможностей. Ставки с правильными шансами.
Его взгляд скользнул туда, куда ушла Фэллон.
Чёрт побери. Он знал мою дочь. Видел её раньше. Был на ранчо и смотрел на неё своими грязными глазами.
Я убью Адама. Лорен. Как они могли позволить ему быть рядом с ней?
Я подался вперёд, врываясь в его личное пространство, мышцы напряглись, готовые к драке, но тут же ощутил груз вины.
Они ведь не знали.
Они не знали, что шрам на моей груди — это его работа.
Я старался держать свою жизнь подальше от семьи… и вот к чему это привело. Пока я смотрел в другую сторону, чудовище пробралось на нашу землю.
— Ставки закрыты, — рявкнул я. — Всё здесь теперь вне игры.
Он не отступил. Если что, он подался вперёд так же, как и я, будто бросая мне вызов.
Я знал, что выиграю в драке. Это не было бы легко. Было бы грязно, болезненно, я бы ушёл с несколькими синяками и, возможно, переломами, но я бы победил.
— Никто не указывает мне, что доступно, а что нет, — его голос был холодным, как лёд.
— Тогда позволь мне стать первым, — процедил я. — Моя семья, эта земля и даже этот чёртов город теперь для тебя закрыты. Я верну тебе деньги за любую аренду, что ты оплатил. Завтра я сам вытащу твою лодку из воды, выведу твою лошадь из моего стойла и отвезу их туда, куда ты пожелаешь. Но ты больше не ступишь на землю Харрингтонов. Ясно?
Вместо того чтобы напрячься, его плечи расслабились, а на лице появилась снисходительная улыбка — такая, какой взрослые одаривают детей, закатывающих истерику. Мне пришлось сжать кулаки, чтобы удержать себя от того, чтобы просто врезать ему и хоть немного вернуть контроль над собственным гневом.
— Мне вполне нравится держать свои вещи здесь, — сказал он небрежно, как будто разговор не имел для него никакого значения, но под этой лёгкостью сквозила стальная решимость. — Так что, даже если мы могли бы расторгнуть контракт, дающий мне права на причал и конюшню, у меня нет никакого желания этого делать.
Он сделал паузу, словно наслаждаясь моим бешенством, а потом добавил:
— К тому же моя кузина Мариэль выходит замуж в эти выходные. Ты ведь помнишь, что она мне как сестра? Её родители давно умерли, так что я оплатил свадьбу. Это мои деньги подпитывают пустующие счета ранчо Харрингтонов. Думаю, тебе стоит поблагодарить меня за то, что я продлеваю ему жизнь ещё на немного.
Он воспользовался моим ошеломлённым молчанием, чтобы обойти меня и направиться к дому.
Если у меня и были сомнения в том, что происходит, то теперь они исчезли. Пьюзо был замешан. Я не знал, как и когда он вонзил в это место свои когти, и у меня не было доказательств, что он стоял за провалом ранчо или смертью моего брата, но каждая клетка моего тела подсказывала, что это его рук дело.
И это была моя вина.
Я даже не подумал предупредить их, чтобы они держали ухо востро. Мне бы и в голову не пришло вмешиваться в дела Спенсера — сама идея сказать ему хоть что-то о своей жизни вызывала у меня отвращение.
Но именно моя гордость и самонадеянность позволили Пьюзо втереться в доверие к Адаму и Спенсу, раздавая советы и изображая помощь. Правда же заключалась в том, что он хотел заполучить ранчо себе. Он хотел отнять моё наследие, мои корни и разрушить их, раз уж не смог уничтожить меня. Он провёл время в этом сообществе, сблизился с нужными людьми, подкупил тех, кто принимает решения, вероятно, чтобы, когда он завладеет этой землёй, никто не остановил его от того, чтобы разрезать её на куски и продать застройщикам, которые уничтожат её.