— Что?
— Когда я проснулась, вспомнила, насколько запутанными были счета дяди Фила после его смерти. Сначала я не могла в них разобраться, но знала, что что-то не сходится. А потом мама рассказала, что у дяди была дислексия — он часто путал цифры местами. Разобраться с этим было сущим кошмаром, но в конце концов мы привели всё в порядок.
Я нахмурился, не понимая, к чему она ведёт, и её улыбка стала шире.
— Ты сказал, что при беглом взгляде на счета ничего странного не заметил. У меня было то же самое с дядиными документами. Но когда я стала выстраивать все счета и поступления в одну линию, я увидела эти несоответствия. Переставленные цифры, разбросанные тут и там. Если бы у дяди был бухгалтер, он бы сразу всё исправил. Но вот если бы бухгалтер хотел украсть деньги, чтобы не привлекать внимания, что бы он сделал? Просто поменял бы несколько цифр в местах, где никто не обратит внимания.
Её запах и сияющая улыбка буквально захватили меня, и потребовалось колоссальное усилие, чтобы оторваться от неё и посмотреть на экран.
— У меня не было доступа ко всем счетам, — пояснила она. — Но на тех, что я нашла, уже есть расхождения между заявленной суммой платежа и фактической.
Она прокрутила таблицу, которую создала. В первых столбцах были счета — реальная сумма и сумма, которая по документам была оплачена. В соседних колонках — счета, выставленные клиентам ранчо, и суммы, которые поступили на счёт.
Я соскользнул с кровати и сел рядом, касаясь её бедром. Её тело было укутано в мою футболку, и это на мгновение отвлекло меня, но потом я вернул внимание к экрану.
Я перетащил ноутбук к себе на колени и начал быстро просматривать документ.
Счета и накладные, которые она успела проверить, составляли лишь крошечную часть финансов ранчо, но даже там она нашла несоответствия на двадцать тысяч долларов.
Гнев вспыхнул внутри меня. Он крал у своей сестры. У своей племянницы. У моего брата.
И сразу за этой мыслью последовала куда более страшная догадка.
А что, если именно из-за этого Спенс и Адам ссорились? Что, если Спенс узнал про хищения и именно это стало причиной его смерти? Всё из-за чёртовых денег.
— У Адама дислексия? — спросила Сэди.
Я едва услышал её сквозь гул крови в ушах.
Я отбросил ноутбук на кровать и направился к комоду, когда перед глазами заполыхал красный туман. Боль разлилась по венам, как отравленный яд, заражая каждую клетку. Мои мышцы напряглись, с трудом сдерживая рвущуюся наружу ярость. Я натянул джинсы, через силу натянул чистую футболку через голову. Распахнул дверь так резко, что она ударилась о стену с громким грохотом, эхом разлетевшимся по тихому дому. Я перескочил через две ступени, но ледяные доски лестницы не остудили пожирающий меня огонь.
— Рэйф! — позвала Сэди, но я не остановился.
Я перескочил последние три ступени и стремительно двинулся по коридору в сторону комнаты дворецкого, где остановился Адам. Сквозь гул в ушах я слышал, как Сэди снова звала меня, умоляла подождать, говорила, что ещё не уверена на сто процентов и что нужно провести больше проверок. Но я не собирался ждать. Не собирался контролировать себя. Я собирался задушить его, пока он не выдохнет правду. Я почти ожидал, что дверь его комнаты окажется заперта, но когда я дёрнул ручку, она легко открылась. Дверь с силой ударилась о стену, едва не сбив с полки хрупкие фарфоровые чашки.
Внутри было темно и тихо.
Я щёлкнул выключателем, и передо мной открылась гостевая комната, набитая фамильными реликвиями Харрингтонов. Простая, функциональная мебель, предназначенная для слуг, была заменена на ценные вещи из дома — бесценные произведения искусства, антикварные викторианские кресла, уникальный письменный стол, который невозможно было заменить.
Грёбаный вор!
Я пронёсся через комнаты, наполненные историей моей семьи, и толкнул дверь спальни. Она тоже не была заперта.
Внутри меня встретили ещё больше наших вещей, в том числе великолепно вырезанная кровать, которая когда-то стояла в моей детской комнате. Он даже не боялся, что его поймают с тем, что ему не принадлежало! Даже не удосужился спрятать эти вещи за запертыми дверями.
Желание вытащить его за шкирку и врезать с силой, которая отразила бы хотя бы часть моего гнева, испарилось, когда я увидел аккуратно заправленную кровать. Он либо проснулся ещё раньше нас, либо вообще здесь не ночевал. Сквозь гул в голове всплыл его разговор о какой-то девушке. Таинственной подружке, которую никто никогда не видел.
Я резко развернулся, выходя обратно в коридор, и столкнулся лицом к лицу с Сэди. Она была запыхавшаяся, с диким блеском в глазах. Моя футболка свисала с её тела, едва прикрывая бёдра, обнажая длинные ноги, которые я обожал. Меня передёрнуло от одной только мысли, что кто-то, особенно Адам, мог бы увидеть её вот так. Но даже эта мучительная картина не смогла меня остановить. Я был полон решимости найти его и разорвать на части — и физически, и финансово. От него не должно было остаться ничего.
Я прошёл мимо, но она схватила меня за руку и с такой силой развернула обратно, что я едва не потерял равновесие.
— Рэйф, тебе нужно успокоиться, прежде чем ты сделаешь то, о чём пожалеешь.
Я схватил её за плечи, сжав их крепче, чем следовало.
— Он убил Спенса. Он убил моего брата, потому что тот узнал, что Адам ворует. Он убил его из-за чёртовых денег.
Она с такой же отчаянной силой вцепилась в мои руки.
— Ты не знаешь этого наверняка! Если ты набросишься на него сейчас, с теми жалкими уликами, что у нас есть, он легко выкрутится. Он скажет, что это ошибка!
— О чём вы говорите?
Резкий, гневный вопрос заставил нас повернуться. В конце коридора стояла Лорен. Она уже успела одеться — джинсы, клетчатая рубашка, рабочие ботинки — выглядела почти так же, как в те дни, когда мы росли вместе. Но выражение шока на её лице было новым.
— Ты знала, что он ворует у нас? — рявкнул я, отпуская Сэди и шагая к Лорен. Она попятилась. — Ты подозревала, что Адам убил Спенса? Именно поэтому ты сидишь на снотворных и обезболивающих?
— Что? О чём ты говоришь? — Она замотала головой, её голос дрожал. — Нет! Он бы не стал!
— Мы нашли пока только двадцать тысяч, Лорен. Это в тех нескольких строках, которые успела проверить Сэди. Хочешь поспорить, что я найду ещё? Сотни тысяч. Сколько он должен Пьюзо?
Лицо Лорен вспыхнуло яростью, и в этот раз она двинулась ко мне, а не назад. Её ладонь с глухим ударом врезалась в мою грудь.
— Нисколько! Он не играет на деньги, не после того, что случилось с семьёй Хёрли из-за этого. Он бы не украл у семьи. И никогда бы не тронул Спенса! Он бы не смог.
Но я знал, что смог.
Тысячи воспоминаний пронеслись в голове, как калейдоскоп.
Адам, закипающий от злости, когда Спенс или я получали то, чего он хотел, но не мог себе позволить. Его ярость, когда его отец и дед разбились, перевозя наш скот на аукцион. То, как он избил меня, когда узнал, что Лорен беременна от меня. И вместо того чтобы тогда что-то сделать, вместо того чтобы противостоять Адаму, я просто ушёл. Я бросил ранчо. Оставил дверь открытой, буквально пригласил всех чудовищ в дом и даже не задумался о последствиях. Я бросил свою семью.
Ярость обратилась внутрь, превратившись в жгучее отчаяние, в безжалостную боль, которая разрывала меня изнутри. В ушах звенели слова моего отца.
Эгоистичный. Узколобый. Высокомерный.
Часть меня, которую я давно похоронил, завопила в протесте. Пыталась отбросить вину. Но я знал правду. Я сам загнал клин между собой и братом. Своими поступками я вбил его окончательно. Я забрал то, что считал своим по праву, и довёл ранчо до колен. Я бросил свою семью расплачиваться за последствия. Потому что так меня воспитали. Мне внушили, что в этой игре побеждает только один. И я был уверен, что это буду я.
Глава 24
Сэди
Что-то изменилось в выражении лица Рэйфа. Еще секунду назад он был готов убить Адама, как только найдет его. Готов отплатить за преступление, в котором был уверен, что Адам виноват перед его братом, и я боялась, что он действительно это сделает. Но теперь весь этот гнев, вся ненависть словно обрушились внутрь него самого, как будто все произошедшее было только его виной.