Когда Джемма вернулась на линию, в ее голосе слышалась легкая одышка.
— Вы с Райдером опять что-то задумали? Или ты действительно влюбилась?
Я потратила несколько минут, рассказывая ей о том, что происходило, умалчивая о самых опасных моментах и о проблеме с драгоценностями, насколько это было возможно. Я сосредоточилась на Рэйфе и его сложных отношениях с окружающими.
— Я не знаю, действительно ли это чувства, или это просто сложившаяся ситуация заставляет меня ощущать что-то, чего на самом деле нет. Я ведь знаю его меньше недели…
— Мы обе знаем, что время не всегда имеет значение. Я влюбилась в Рекса за считаные часы. Посмотри, как быстро все произошло у Райдера и Джии. Это бывает, особенно в напряженных ситуациях. Но это не значит, что чувства нереальны. Честно говоря, именно в стрессовых моментах человек раскрывается по-настоящему. В такие моменты не спрячешься.
— Рекс ушел от тебя, когда все стало по-настоящему плохо, — напомнила я ей, не чтобы задеть, а чтобы показать, что не все складывается идеально.
Она тихо рассмеялась.
— Знаю. Он причинил мне ужасную боль. Но в конце концов все сложилось, потому что мы никогда не переставали любить друг друга. Когда знаешь — знаешь. Вопрос не в том, любишь ты его или нет, а в том, что собираешься с этим делать.
— Вот именно. Что я могу с этим сделать, Джемма? У меня бизнес в Уиллоу Крик. Семья, которую я люблю и хочу видеть рядом. У него дочь, которая живет в Калифорнии, и международная компания, которой он управляет. Я не вижу, как у нас может быть счастливый конец.
— Позволь мне спросить… Ты думаешь, я меньше люблю свою семью, просто потому что больше не живу в Уиллоу Крик?
Я уловила нотку обиды в ее голосе.
— Нет, конечно! Ты следовала за своей мечтой и переехала в Лос-Анджелес еще до встречи с Рексом. Мы знали, что у тебя есть цели, к которым ты идешь, даже если ты так и не позволила нам прочитать свой чертов сценарий.
Джемма хихикнула.
— Ого, никто из вас никогда мне этого не простит.
Когда я ничего не ответила, ее голос смягчился.
— А какие у тебя мечты? Раньше это были дартс и путешествия по миру. А потом тебя подстрелили, и ты стала лишь тенью самой себя.
Я хотела возразить, но она не дала мне этого сделать.
— Ты делала вид, что ничего не изменилось, но мы все это видели, Сэсси. Никто из нас не возражал, когда дядя Фил оставил тебе бар, но Райдер — не единственный, кто переживал, что ты позволишь этому втянуть себя в жизнь, которую никогда для себя не планировала.
Я сглотнула.
Вот в чем была проблема — когда у тебя есть семья, которая любит тебя и знает лучше, чем ты сама, невозможно притворяться.
Я тяжело вздохнула и наконец призналась в том, что скрывала даже от себя.
— Победа в турнире по дартсу ничего мне не дала. Я чувствовала пустоту.
— Понимаю. Дартс — это твое прошлое. Это мечта старой Сэди. А чего ты хочешь сейчас?
Рэйфа.
Эта мысль пришла быстрее, чем я успела осознать ее.
И это была правда. Я хотела его.
Но я также знала, что никогда не буду счастлива, просто будучи чьей-то женщиной. Я хотела чего-то большего. Хотела быть чем-то большим. Я не хотела провести жизнь в роли помощницы или второго плана.
Джемма снимала фильмы, которые обсуждал весь мир. Райдер спас ранчо и превратил его в курорт мирового уровня. Мэддокс спасал жизни каждый раз, когда выходил из дома в форме шерифа.
Я хотела, чтобы и у Сэди Хатли было что-то свое.
МакФлэнниган был важной частью Уиллоу Крик, и я гордилась тем, что мне доверили продолжать это дело. Но я хотела оставить свой собственный след в нашем городе. Сделать что-то значимое.
Вот почему центр исполнительных искусств стал так важен для меня. Это было нечто, что я могла сделать для прабабушки Кэролин. Для себя. Для нашего дома.
Но как мне вписать в это Рэйфа и его дочь?
Им предстояло спасти ранчо, а на это могли уйти годы. Смогу ли я быть рядом с ним, стать частью этого, частью их жизни — и при этом не предать свои собственные стремления?
Я не была уверена.
В ту ночь, когда он появился у водопада в лунном свете, я подумала, что ирландские феи, в которых верила семья МакФлэнниганов, привели меня к нему. Что случается, если игнорировать знаки, которые тебе подают маленькие люди? Смогу ли я когда-нибудь снова испытать что-то подобное? Найду ли еще раз такую же силу, такую же глубину чувств, как с Рэйфом?
Я вспомнила, как он смотрел на меня, как отдавал мне части себя, которые, я была уверена, никому прежде не дарил. Разве это не важнее всего остального? Эта привязанность… эта любовь… разве это не наследие само по себе?
Если мы расстанемся, шрамы, которые останутся, будут куда глубже и болезненнее, чем те, что злые люди оставляли на нас ножами и пулями. Эти раны не исчезнут, они будут волнами расходиться дальше. По его семье. По моей.
И, возможно, только это и имело значение.
Может, когда на кону стоит любовь, единственный правильный ответ — поставить все.
Глава 25
Рэйф
С детства у меня было две вещи, в которых я был хорош — приручать лошадей и приручать числа. Странное сочетание, но именно в этом Спенс никогда не преуспел, и я наслаждался этим знанием. Мой брат мог точно сказать, когда корова собирается отелиться, и выбрать идеальный день для посадки семян, мог починить любую технику, просто покрутив пару гаек, но математика и лошади были ему не по зубам. Это было моё. Теперь, глядя назад, я понимал, что если бы мы объединили наши навыки, ранчо могло бы расцвести.
Но нас не учили смотреть на вещи таким образом. Отец постоянно стравливал нас друг с другом, внушая, что в жизни может быть только один победитель. Я усвоил этот урок, когда ушёл с ранчо. Именно он помог мне построить Marquess Enterprises в ту неоспоримую империю, которой она стала.
Сейчас, когда список того, что было украдено с ранчо, становился всё длиннее, росло и моё чувство вины. Моя гордость, моя амбициозность, моя жажда быть лучше брата были не менее ответственны за это, чем слепое доверие Спенсера к человеку, которого он считал семьёй.
Когда Адам так и не ответил на сообщение Лорен и не вернулся на ранчо, Стил отправил Паркера проверить дом Хёрли. Тот сказал, что там уже несколько недель никто не появлялся. Стил хотел отследить Мерседес Адама, но я пока не был готов переступать черту закона. Возможно, в этом и не было необходимости — если я соберу достаточно улик, я смогу передать их властям, и тогда они начнут искать его официально.
Ближе к полудню мэр Нэттингли перезвонила мне, и, после нескольких дежурных любезностей, я прервал её и прямо спросил, что происходит с Пьюзо.
— Сначала все были в восторге от его появления, — сказала она. — Он давал советы, жертвовал деньги школам и благотворительным организациям, устраивал сборы средств для местных политиков. Он прочно обосновался в сообществе, заняв пустоту, которую раньше заполняли Харрингтоны, но больше не могли себе этого позволить.
— А потом он закрутил гайки, — сказал я.
— Всё началось с этой проклятой игры в покер. Никто из тех, кто потерял из-за него свой бизнес, не признается, что именно так это произошло, потому что он оставил их управлять магазинами, но теперь он — скрытый владелец множества местных предприятий.
Моя семья подвела этот город, так же как я подвёл свою семью. Мы замкнулись в себе, сосредоточившись только на своих интересах. Ещё несколько дней назад мне было бы на это наплевать. Теперь я не мог перестать думать, как всё исправить.
После похорон отца Спенс пытался убедить меня, что он был неправ. Когда я потребовал свою долю наследства наличными, он попросил меня сначала прогуляться с ним, прежде чем принимать решение. Мы в итоге оказались на утёсе, смотрели на долину, реку и далёкий отблеск озера, пока солнце садилось.
Когда на небе осталась лишь тонкая полоска персикового цвета, сливающаяся с полуночной синевой, он сказал:
— В жизни не обязательно быть единственным победителем, Рэйф. Успех, достижение цели — это не только про первое место или про то, у кого больше денег.