И вот тебе на! Сам пришел, сам и раскололся.
Посидев с минутку, он встал.
— Так вы поняли, господа туристы? Раз поручено, работать буду честно, поэтому при мне прошу не звонить. И всяких там делишек — тоже...
И вышел, не забыв пожелать спокойной ночи.
— Вот же гад! — сказал Сашка. — А вообще — молодец.
Помолчали.
— Никакой он не гад и не молодец, — сказала чуть погодя Наташа.
— Нормальный парень. Другой бы молчал в тряпочку и писал бы втихаря, как „личность в штатском" у Высоцкого.
Помолчали еще.
— Между прочим, — предположил я, — это тоже может быть приемом.
Они уставились на меня.
— Чтобы вызвать доверие? — Никола пожал плечами. — А на черта? Он и так уже вызвал,
— Я сначала подозревала, — Наташа кивнула Николаю, — а потом привыкла... В самом деле... Как профессионал, он должен был это почувствовать.
— Да какие они профессионалы! — Сашка разозлился. — Где столько профессионалов наберешь? Из таких, как мы, выбирают самого оголтелого — и вся любовь.
Помолчали еще. Чай не пили, и он остыл.
— Еще вариант, — сказал я. — Он отвлек на себя внимание, чтобы прикрыть напарника.
— Ну, ты, Серега, даешь! — Сашка засмеялся.
Владимир Шкаликов
— Что я даю?
— Да то ... Начитался детективов...
— Правда, Сережа, — сказала Наталья, — ты перестань. Так мы начнем всех подозревать.
— Во-во! —; Сашка все еще мрачно хихикал. — Целая группа туристов-сексотов! И все друг за другом с удовольствием секут!
— Ну, хватит! — Николай встал и полез к себе на вторую полку. — К чертовой матери! Отбой!
— Верно, —поддержал Сашка. — Он сказал, мы услышали. Все честно.
Признание Дмитрия, как ни странно, сплотило группу. Притом его самого никто не стал сторониться. Он приблизился к нашей купейной кампании, Наташа называла его то „товарищем майором", то „личностью в штатском"? Он серьезно ее подправлял: „Зови просто — пан младший подпрапорщик". К концу поездки стало походить на то, что у них наметилось сближение.
Однако его просьбу „не звонить" мы выполняли. И насчет „делишек" — тоже. Впрочем народ в группе подобрался приличный — передовики производства и, понятно бессеребренники. Были, правда, мелочи. Николай Катыльгин „потерял" свой фотоаппарат — ради недоступных в Союзе авторов — Булгакова, Набокова, Пригожина и Солженицына. Александр Баландин провез в радиоприемнике два червонца сверх обменного фонда и купил запрещенный к ввозу в Союз нож-выкидник... Но все это делалось не при „младшем прапорщике" —по уговору. Правда, на обратном пути, при выборочном досмотре ножа у Сашки не нашли. Вероятно, перед границей испугался и выбросил.
Но и после возвращения отношения с Митей Бедовым ни у кого не ухудшились, а в Москве, расставаясь, каждый пожал ему руку.
Мою ладонь Митя задержал.
— Не стоило беспокоить таможню... — глаза его холодно улыбались. — Сашкин ножик был у меня...
— Ты о чем? — пожал я плечами.
— Да так... — он похлопал меня по плечу. — Для информации...
И отошел к Наталье Диковой. Сближение у них точно произошло. Но, полагаю, уже на нашей территории. Последней ночью. Обратно они ехали в одном купе, а Катыльгин с Баландиным часто и подолгу курили в тамбуре.
Больше об этом самозванце мне сообщить нечего.
Правда, видел на днях, как он и Наталья Дикова выходили вместе из проходной нашего завода. Но в контакт с ними не вступал.
Честь имею.
Дата. Подпись.
Алексей Декельбаум
УВЕРТЮРА К ДВУМ МИНУТАМ ТИШИНЫ
Сатирические рассказы
— Девушка, покажите, пожалуйста, во-он ту маску!
— Девушка, а „Вдохновение" у вас почем?
— А „Задумчивость с долей грусти" можно отбивать?
— Девушка, мне шесть „Одухотворенностей"!
— Эй, красавица!..
—; Ой, нога, нога!!!
Лезли через головы, сопели, потели, тянулись с чеками. Над прилавком маняще переливалось: „Секция № 1. Маски".
Рефлекс сработал мгновенно. Калистратов пробился сквозь массу тел, вдавил живот в прилавок и стал внимать...
— Девушка, мне, пожалуйста, две „Целеустремленности"!
— Девушка, а „Полное разочарование" сколько стоит?
— Три пятьдесят!
— Дайте пять!
— „Полное разочарование" — только по два в одни руки!
— Привет, — подмигнул Калистратов. Рефлекс продолжал действовать.
— Я от Палсаныча...
— Какого Палсаныча?
— Ай-яй-яй, замотались и забыли, — обиделся Калистратов. — А ведь договаривались!