А тем временем сырость и холод проникают сквозь защитный костюм, всякие чувства быстро идут на убыль, и остается одно — скорей снова в строй,
чтобы снова идти вперед, навстречу пока еще засекреченной от нас радости. Не гражданская же казнь была ею.
И вот мы вступаем на окраину города. Продымленные рабочие предместья безлюдны, словно они вымерли, но чем ближе к центру, тем больше попадается навстречу марширующих подразделений. И детских, и взрослых, и стариковских. Дети, как и мы, тоже с маленькими флажками, а люди полные сил — с большими флагами, транспарантами.
Вероятно, все мы следуем в одно место, но разными маршрутами. Это чтобы сбить с толку возможных вражеских наблюдателей. То и дело мы переходим на строевой шаг, приветствуем всяких встречных-поперечных. Такой переменный темп сильно утомляет, из-под защитных одежд выбивается пар, но он не может подняться ввысь, так и висит над марширующими.
Что за светопреставление выгнало в культпоход столько народу? Прямо изнываем от любопытства. Даже забываем об усталости. Явно затевается что-то и впрямь судьбоносное. Скорей бы уж!
— P-раз, р-раз, р-раз! Л-левой! Л-левой! Л-левой! P-раз, р-раз, р-раз! Отмашка рук! Выше головы, старпер-ры! Р-раз, р-раз, р-раз!
Варвара подбадривает нас счетом, помогает не сбиться с ноги, а это позволяет рациональней расходовать силы. Однако начинают запотевать стекла маски, пот щиплет глаза.
Ни на минуту нельзя расслабиться. То и дело попадаются всевозможные начальники, едущие в танках, на бронетранспортерах, просто в кустарно загерметизированных автомобилях. И всех надо приветствовать.
А вот навстречу движется походной колонной целое подразделение будущих воспитателей и воспитательниц. Ух ты, еще ни разу не доводилось видеть столько начальства сразу! (Ага, значит у них совместное обучение...)
Переходим на строевой, держим равнение на курсантов и курсисток. Смотрим во все глаза. Идет опора державы. Их матери были простыми работницами. Где они сейчас? Не одну ли из них мы час назад забили камнями?
Впрочем, что матери! Разве в них дело! Просто аппарат для вынашивания младенца. Пробирка! А вот отцы...
Отцы — да! Их имена у всех на слуху.
Идет золотая молодежь. Мы рубим строевым — они на нас не смотрят. Не видят. Выглядят устало, но сурово. Видимо, много задают на курсах. И отцы строгие.
Ничего, мысленно подбадриваю ребят, „тяжело в ученье — легко в бою“. Как говорится. Вот выучитесь, будете на танках рассекать, терпите пока, не долго осталось.
Вряд ли они догадываются о моем сочувствии, но мне-то важно самому умилиться моей добротой.
Только расслабляемся по команде „вольно", а тут, вот они, контрасты большого города — из-за угла выворачивает некая команда без флажков, обмундированная в полосатую химзащиту.
Екалэмэнэ! Да ведь это же экстремисты-зубоскалы-горлопаны-демагоги-оппортунисты-ревизионисты! Они, орелики!
А я-то полагал, что их после разоблачения сразу пускают в переработку. Но, наверное, поточных линий не хватает. И посте разоблачения им удается еще сколько-нибудь пожить.
Но что они делают в центре города в такой день? Может, намечается массовая публичная переработка?
У-у-у, изверги рода человеческого! Идут мимо нас строевым. Стараются. А мы орем, материмся, машем руками. Очень хочется плевать в их гнусные рожи. Но увы, подобное чувствоизъявление возможно только в закрытом помещении.
Главное, Варвара будто не видит наших выходок в строю. В другой ситуации она бы... В другой ситуации мы бы и не позволили себе ничего подобного...
И вот мы на центральной площади города. На ней уже полным-полно прогуливающегося строевым шагом народа. В который раз невольно с благодарностью думаешь о дисциплине, без которой на площади не было бы столь образцового порядка. Да что порядка — просто не хватило бы на площади места для такого количества любителей прошвырнуться самостоятельно, а не в составе подразделения.
И все-таки тесновато. То и дело останавливают регулировщики с жезлами и в нарукавных повязках. Либо мы пропускаем какие-то подразделения вперед, либо нас пропускают. То и дело появляется возможность перевести дух, глянуть по сторонам. Но едва остановишься, как делается холодно и хочется снова шагать.
Грохот алюминиевых сандалет такой, что команд не слышно.
Много патрулей в открытых машинах. Проверяют документы, разрешения на участие, считают и пересчитывают личный состав. Служба, ничего не скажешь. Говорят, уже выловлены целые подразделения праздношатающихся без документов и пропусков. Не мудрено. Всем любопытно узнать, что здесь затевается. Да не всем оказано доверие.