На свадьбе будет много молодых: Сашкины друзья из города. Свидетелем решено пригласить Генку из Сашкиной группы. Будут Надины подружки: это уж кого ей захочется пригласить. Ну и родня и прочее... другое поколение. Предки.
Хмель — широкая радость, да не всем поровну.
Слышит деревня свадьбу.
Как Надька научилась целоваться-то бессовестно: не губами скромно притрагивается, а запрокидывает голову, прилипнет руками, притянется и не оторвешь: гостям ждать надоедает.
И сама невеста всю стопку водки выпила. Разве можно?.. А самой первую ночь спать с мужем. Первую ночь... А... Сейчас рубашки невест на обзор не вывешивают — ничего...
На столах много всего — не поскупились. И гуси тушеные, и виноград в вазах, и яблоки. И не наша в черных бутылочках „Пепси Кола". И вода Карачинская. Холодная — в фужерах пузырьками кипит — рот обжигает.
Надька в фате красивая —в материну породу. Все при ней.
А Сашка, как уехал в город учиться — стал задавалистый: все с кандибобером. Прям — лучше его в деревне никого нету. Друзей наприглашал: с имя просто и не поговоришь.
Выпивали за жениха и невесту: чтоб жилось долго и хорошо. Чтоб муж жалел жену. Чтоб деток побольше нарожали.
— У-р-А-А-а! — дружно вскричали молодые гости.
— Горько!
Надя опять долго к лицу липла.
Выпивали за родителей жениха: сына хорошего вырастили. Грамотного. В институте учится. Не избалованный.
Выпивали за мать невесты: дочь красавица. Живет при ней. Не убежала из деревни.
Теперь-то как? В город поди уедут. Сашка-то городскую специальность получит. В деревне им не жить. Даксь и мать в город перетянут.
Выпивали.
Когда уж развеселились все, когда поплыли бутылки и тарелки перед глазами, когда душа из-за стола попросилась, дружка — парень с черной бабочкой, с молодежью развеселился, слово взял и приказал всем: я, как распорядитель, как тамада, предлагаю выпить этот тост по-гусарски стоя, и выставил перед собой локоть с полной рюмкой: — За бабе...
— Пой-т ты к черту, — выругалась Степка Радыгина, хорошо подвыпившая уже, тетка Надина. — Встаньте ему... Хоть бы что путевое сказал. Ей не терпелось вырваться в круг, задробить каблуками — она любила плясать.
И врубили маг. И запрыгал свет как в аквариуме. И соскочили девочки. И закачали бедрами, и засновали руками. Молодая толчея захватила круг. Старые гости отстранились от закусок, были оглушены рушившим избу грохотом.
И жених с невестой танцевали вместе со всеми. Тоже свой молодой танец. Далеко дружка от дружки стояли. Сашка нависал над Надей, а Надя сжала туго коленки в свадебном платье и поводила ими перед Сашкой и присела низко. Всем понравился танец жениха и невесты.
А Степка на круг так и не выскочила. В груди ее перегорел озорной бесенок.
Опять выпивали.
Опять играла светомузыка: долго, громко — голова стала чуметь.
— Да что это такое, — распорядительно выкрикнула Степка. — Ленька, че одну дрыгалку ставишь. Каку холеру. Найди другую музыку. Щас мы деревенские выйдем. А то весь круг захватили. Нашел? Я на свадьбе племянницы спляшу. Душа на волю просится!
Как раз угадала с частушкой к музыке. Она ударила. Степка вскочила в круг и не попала в ритм.
— Да она меня не слышит. Да я не нужна ей! Ну, Надька, ты для тетки' своей даже музыку не припасла. Так мы сами пойдем ее искать.
К Сережке Корчуганову. К жениху твоему. Ты его, девонька, поменяла. Айда, бабы, на улице напляшемся.
Пьяная Степка. А пьяная — непутевая. Сестрица материна. Ни один черт с ней не справится. Оттого и живет без мужа — выгнала.
А на улице уже сумеречно и ночь осенняя. Пьяный народ холода не чувствует.
Начали стучаться в сельсоветовскую дверь. А еще громче в окно:
— Сережка, гад, вставай. Невесту свою проспал. А мы уж ее пропили. Играть нам будешь.
— Не притворяйся. Мы знаем — ты не спишь. А то окна сейчас высадим.
Сергей распахнул окно — перед ним была пьяная свадьба.
Он хотел запереться от нее — произошло непредвиденное: на колее, полной водой, поскользнулся Венька Шляев — шлепнулся в воду прям в дорогих брюках и белой рубашке. В намокших ботинках он вылезал на гребень рытвины, сполз юзом и опять упал.
— Кум, кум, давай подсобим. Ты увозился весь. Ты, никак, там плаваешь?
— Я еще не так могу, — похвалился Венька, перестав сопротивляться и развлекая веселым нравом близкую толпу, плюхнулся с размаху в лужу животом и к всеобщему восторгу, поплыл. Бабы визжали.