Косяков обреченно кивнул.
— Вот, тогда все и началось. После твоей отравы мне чуть конец не пришел, но обошлось. Мало того, начался рост тела и сознания. Что там в твоем „Зоокумарине“ было, не знаю, может, мне пропорция нужная попалась или еще что, но пошла отрава на пользу, не то что остальным, — здесь мышь прервала монолог и смахнула то ли притворную, то ли настоящую слезу, — Короче, произошел интеллектуальный взрыв. Без книжек и телевизора трудно стало обходиться. Ты включаешь программу „Время", а я под диван — тоже слушаю. Ты — газету в мусорное ведро, а я потом шуршу, читаю. До всего своим умом доходить пришлось. Но когда особенно сильный рост пошел, труднее стало. В дыру не пролезешь, с кормежкой туго. Кроме того меня в подвале засекли и хотели охоту устроить.
Не очень вникавший в мышиную речь Вениамин в этот момент припомнил, что действительно неделю назад заходил к нему нетрезвый сантехник Эдик из второго подъезда и говорил, что в подвале завелась гигантская крыса. Эдик спрашивал, нет ли у Косякова охотничьего ружья или газового баллончика на худой случай, так как теперь в кладовки боятся ходить даже мужчины.
— Оставался один выход — перебраться к тебе, — мышь виновато развела лапами.
— Ане могли бы вы, — выдавил Вениамин, — пойти жить в другое место. Например, в институт. Наладили бы контакт с учеными. Все-таки феномен, что ни говори.
— Избавиться хочешь? — напрямую спросила мышь. — Не выйдет! И вот что, давай переходить на ты. Нам еще долго вместе жить. И потом учти, я — мужчина.
— Что? — не понял Косяков.
— Ну мышь я, мышь, но — мужчина. Понял? Мышь без мягкого знака, если хочешь. Мы-ш-ш! — выделяя последнюю согласную, прошипел пришелец из подвала. — Мутант, чтобы тебе понятнее было. Ты что-нибудь читал об этом?
— Что-то читал, но это — фантастика.
— Сам ты фантастика, — фыркнула мышь. — Зови меня Алик. Ладно? Короткое красивое имя. Так в следующий раз и говори — Алик.
— Я попробую.
— Зачем пробовать? Прямо сейчас говори — Алик.
— Алик, — покорно произнес Косяков.
— Уже лучше, — одобрил Алик. — За то, что бутылкой ночью двинул, прошу извинить. Но тогда не до объяснений было, уж больно ты озверел. И не вздумай в милицию заявлять или еще куда. Да ты ведь и не станешь, правда? Кто тебе поверит?
— Никто не поверит, — тихо подтвердил Косяков.
— Молодец! — похвалил Алик. — А теперь беги, на работу опоздаешь. Да, чуть не забыл, у тебя в холодильнике пусто, так купи что-нибудь. Сыр, колбасу, молоко. Яиц три штуки осталось. Цыпленок не в счет, я его днем съем.
— А может тебе хрену с марципанами? — съязвил Косяков, не выдержав такой наглости.
— Давай по-хорошему, — попросил неприятным тоном Алик и оскалился. — У тебя гость, а ты жадничаешь. Гость, он всегда есть хочет, — афористично произнес Алик. — Особенно быстрорастущий.
— Ты что, с луны свалился? — начал было Косяков, но прикусил губу, припомнив откуда свалился неожиданный гость. — Колбасу ты ночью слопал последнюю, на этот месяц у меня талонов больше нет. Сыр я теперь сам только во сне и вижу. Яйца на рынке по рублю за штуку. Молоко, правда, иногда в магазине бывает, но это' в свой обеденный перерыв бежать, а то не достанется. Там масло еще в холодильнике есть.
— Зато хлеба мало. Хлеба еще купи.
— Хлеб куплю, — пообещал Вениамин. — А остальное — не знаю.
— И на том спасибо, — язвительно прошипел Алик. — А ты что, с такой мордой на работу и явишься?
Косяков побежал в ванную снова смотреться в зеркало. Синяки приобрели более густой фиолетовый тон.
— Ты хоть припудри под глазами-то, — наставлял Алик, стоя за спиной. — Все не так заметно будет.
— Да откуда у меня пудра? Что я — куртизанка?
— Разве нету? — посочувствовал Алик. — А может осталось от той блондинки, что к тебе ходит?
— Знаешь что! — взвизгнул Косяков. — Вот это тебя не касается! И замолчи! — заорал он, видя, что Алик хочет что-то возразить. — Не суй нос куда не следует.
Косяков пулей вылетел в прихожую и сорвал свою искусственную шубу с вешалки. На ходу заматывая шарф, он выскочил на лестничную площадку и со злостью захлопнул дверь.
Сразу около двери он обнаружил соседского кота Барсика, возбужденно принюхивающегося к запахам, несущимся из квартиры. Пнув ни в чем не повинное животное, Вениамин помчался к остановке по оживленному в преддверии рабочего дня микрорайону.