— Не сдохла! — коротко заметил светящийся от счастья Алик и привалился к стене, пропуская Вениамина вперед. — Слопала черт знает сколько отравы и не сдохла. Наконец-то удалось!
Косяков присел на корточки перед коробкой. Мышь действительно имела самый жизнерадостный вид.
— И что же теперь будет? — осторожно поинтересовался он.
— Эволюция будет, — снисходительно пояснил Алик и тоже подошел к коробке. — Будет расти, развиваться, умнеть. Сегодня я с ним вместе целый день смотрел телевизор. Это, знаешь ли, очень стимулирует. К сожалению, это тоже самец, — Алик вздохнул. — Но ничего, вдвоем мы сможем продолжить нашу работу. Кстати, его зовут Вовик.
— Вовик, Алик... — Косяков резко поднялся; Хотелось коробку пнуть, но, покосившись на Алика, он предусмотрительно отошел в сторону. — Мне-то какое дело.
— А-а, — раздраженно отмахнулся Алик. — Темнота! Не забудь, завтра свежие яйца.
Все шло просто ужасно. Косяков убежал в ванную и, заперевшись, сидел там минут двадцать, переживая случившееся. Что же, теперь он двух мышей будет кормить, что ли? На работе дела обстояли все хуже и хуже. Ранее аккуратно содержавший себя Косяков приобрел вид неприбранный и неряшливый. Он похудел, стал реже бриться, рубашки пообтрепались. Все чаще он ловил на себе неодобрительные взгляды Инги Валентиновны.
— Что с вами, Вениамин Никитич, — время от времени спрашивала начальница, вызывая подчиненного на откровенность. — Может, что дома случилось? Вы не стесняйтесь, здесь все свои. Правда, девочки?
Олечка и Тамарочка при этом охотно отрывались от бумаг и с готовностью начинали сочувствовать холостяцкой неустроенности своего сослуживца.
— Хотите, я возьму над вам шефство? — кокетливо спрашивала смуглянка Тамарочка. — Приду в субботу и помогу убраться в квартире?
— Что вы, — побелевшими губами шептал Косяков и наклонял над столом голову так, что очки чудом удерживались на переносице.
— Я тоже могу помочь, — ревниво встревала в разговор тщательно заштукатуренная Олечка.
— О-ох! — только и находился Косяков, стремительно покидая служебную комнату, чтобы покурить на лестничной площадке.
Но это было еще не самое страшное. Самое страшное началось потом, когда по институту со скоростью президентского указа об очередной глупости распространилась весть о сокращении штатов.
Штаты сокращали постоянно. Их сокращали в одном месте, но они нарастали в другом. Как невозможно вылить воду из намертво запаянных сообщающихся сосудов, так невозможно сократить штаты в советских учреждениях. Но на этот раз все обстояло намного серьезнее.
Директора института в очередной раз вызвали в Москву, и возвратился он оттуда непривычно серьезным и озабоченным. На другой день последовало общее собрание. Из всех сделанных на нем сообщений Косяков твердо усвоил одно: правительство требует, министерство поддерживает, а институтское начальство неукоснительно собирается исполнять. Итак, грядет Великое Сокращение, и на сей раз не на бумаге. Неясным оставалось лишь, кто именно попадет в черный список, но на этот счет у Вениамина как раз сомнений не было.
После собрания в отделе информации развернулась бурная работа по переливанию из пустого в порожнее, но даже при этой никчемной деятельности Косяков оставался лишним. Сколько он ни бегал курьером по различным поручениям, сколько ни печатал никому ненужных сводок, все шло к закономерному концу. А тут еще Алик, да и совсем уж нежданно-негаданно свалившийся на голову Косякова Вовик.
Вовика Косяков возненавидел сразу и навсегда. Если бы Алик отлучился из квартиры хоть на пятнадцать минут, с Вовиком Вениамин покончил бы быстро и без раздумий, но в том-то и беда, что Алик сидел дома безвылазно, а при нем Косяков не мог решиться на задуманное злодейство.
В своем воспитаннике Алик души не чаял. К счастью для Косякова Вовик ел не слишком много, хотя заметно подрос. „Зоокумарин" он поглощал с нескрываемым удовольствием и, казалось, становился все толще. Ат и к при каждом посещении дома Бершадским приставал к тому, чтобы тот добыл для его питомца более сильный яд, но Борис помочь пока не мог. Знакомый химик ушел из исследовательского института в кооператив по выделыванию шкурок и путь к яду закрылся. Вовик же, несмотря на постоянно проводимые с ним уроки, долгое смотрение телевизора и чтения вслух книг не желал умнеть и этим страшно разочаровывал своего учителя, хотя и достиг размеров небольшой упитанной крыски.