Из больницы Вениамин, как правило, отправлялся к Алику и быстро наводил у него порядок. С самим хозяином он виделся редко, но, случалось, сталкивался в квартире с кем-нибудь из крепких ребят в кожаных куртках, что привозили или увозили от Алика какие-то свертки или коробки. С ними Косяков был в прекрасных отношениях. Ребята разговаривали с ним уважительно, зная, что Вениамин — близкий друг Алика Джафаровича. Они угощали его „Кэмелом" и распивали с ним пиво из никогда не пустующего холодильника.
Изредка Косяков сталкивался с молодыми людьми в отглаженных костюмах, похожими друг на друга, как спички из одного коробка. Те приходили по другому поводу и обычно разыскивали что-то в картотеке или вели стремительные переговоры по телефону.
— Всех дел не переделаешь, — жаловался Алик, когда Косяков пенял ему на то, что квартира слишком напоминает контору. — К тому же есть дела, которые лучше вершить из частного офиса. Биржа, разумеется, важна, но этого мне уже мало. Хочется конкретного дела, чтобы можно было руками пощупать. Вкладываю вот часть прибыли в фармацевтику. Погоди, через год-другой построю фабрику, и будет у нас аспирин не хуже американского. А что беспокойно, так ведь время такое... Отдыхать потом будем.
Но, похоже, это „потом" отодвигалось все дальше и дальше, так как биржа преуспевала, обороты росли, и почти каждый день, брюзжа на беспорядок, Вениамин прибирал квартиру, избавляясь от ненужных бумаг и вытряхивая переполненные пепельницы.
За помощь по содержанию квартиры Алик положил Косякову твердый оклад — на жизнь вполне хватало, тем более, что генеральный директор обещал прибавлять с учетом прогрессирующей инфляции.
Но вот жить у Алика Вениамин не соглашался. Он предпочитал каждый вечер возвращаться к себе и тихо проводить время в одиночестве, читая книги. Правда, одним из главных увлечений для Косякова стал компьютер. Придя утром к хозяину и быстро переделав домашние дела, он присаживался к монитору и находил файл любимой игры. Нефритовый кот начинал скакать по экрану и пожирать мышей в страшных количествах. Нигде не было им спасения — пальцы Вениамина двигались стремительно и точно.
Даже Алик теперь не мог составить ему конкуренцию. Косяков неизменно обыгрывал его, и был этим весьма доволен.
1991
РАССКАЗЫ
Борис Штерн
ОСТРОВ ЗМЕИНЫЙ или ФЛОТ НЕ ПОДВЕДЕТ
(Двуактная фантастическая военно-морская пьеса Змея Горыныча, состоящая из одного-единственного слова из двух букв, с сексуальной финальной сценой и с ремарками для режиссера.)
Действие происходит в рассекреченном квадрате Черного моря в виду острова Змеиный на борту американского авианосца „Уиски".
Действующие лица:
Атанас Плисков, адмирал болгарского флота, который (флот) дислоцирован в Бургасе. Курит сигареты „Стюардесса". Улыбчив, простодушен. Потягивает абрикосовую ракию прямо из фляжки, угощает всех остальных действующих лиц. В переговорах о статусе Черного моря немногословен: „братушки", „Шипка", „Алеша" и тому подобный джентльменский набор. Недавно провел в Одессу караван-конвой с ранними болгарскими помидорами и огурчиками, за что награжден национальным орденом „Царя Бориса" и зарубежным „Зализным Трезубом". Не прочь приобрести для Болгарии остров Змеиный, который торчит за бортом авианосца „Уиски", но на „нет" и суда нет.
Остров Змеиный, такой себе островок, единственный на Черном море не уступающий, пожалуй, по размерам авианосцу „Уиски", расположен, примерно, 45° северной широты и 35° восточной долготы, невдалеке от устья Дуная.
Надир Цинандадзе, адмирал Яхты Его Величества Звиада 1—го. Порт приписки Сухуми временно захвачен вражей силой. Курит „Герцеговину Флор", демонстрируя черно-зеленую пачку, как некий мандат. Как видно, что-то хочет сказать, но все время молчит. На роль можно пригласить глухонемого артиста. Напряжен, подозрителен, неподвижен. Взгляд исподлобья. Беспрерывно перебирает четки из очень драгоценного крупного жемчуга, принадлежавшего когда-то самой царице Тамаре. К нему особое внимание режиссера: способен взорваться — из нагрудного кармана торчит граната-лимонка.
Кито Гурджаани, генацвале. Комиссар флота Временного Военного Совета. Три катера расположены в Сухуми, а непогружаемая подводная лодка с ядерной боеголовкой — на капремонте в Батуми. Круглая фуражка-аэродром для стоянки вертолета „Ми-8“. Из-под фуражки торчит нос (чем больше, тем лучше). Вместо четок руки заняты беспрерывной очисткой мандаринов из ящика под ногами. Нож для очистки — или финский, или кривой, вроде турецкого ятагана. Вкусно пахнет мандаринами и чачей. Важно помнить: в сценическом пространстве между адмиралом Цинандадзе и комиссаром Гурджаани для недопущения взаимных оскорблений или даже кровопролития постоянно должен кто-нибудь находиться (лучше всего — адмирал Вермут фон Шварцвайтхорс).