Надо жить тихо и незаметно, подумал еретик с опозданием. Если ты купил крепкий каменный дом, построенный еще чуть ли не век назад, не стоит изумленно выбегать на широкий двор с криком, несомненно, беспокоящим и дивящим соседей: „Смотрите! Смотрите, что лежало в брошенном сундуке умершего старика Барбье!"
А потом она исчезла, эта дьявольская шкатулка!
Как? Как она исчезла? Ведь он крепко держал ее в руках, дивясь невероятной тяжести. Конечно, он хотел знать, что там внутри. Он ведь понимал, что даже золото не может весить так много. Он не нашел запоров, не нашел никакого замка, палец сам собой лег в какую-то выемку, будто для того и созданную. Она была подчеркнута ярким алым кружком, эта почти неощутимая выемка...
Как?! Как исчезла шкатулка? Ведь он крепко держал ее в руках, он ни на мгновение не разжимал руки.
„Вы считаете в моем учении хорошим для себя то, что в нем согласно с мнением ваших ученых, — сухо продолжил инквизитор. — А веруете ли вы в то, что на престоле в алтаре находится тело Господа нашего Иисуса Христа?“
„Верую."
„Вы знаете, что там есть тело, и что все тела являются телом нашего Господа....— еще суше сказал инквизитор. — Я вас спрашиваю: находящееся на престоле в алтаре тело действительно ли есть истинное тело нашего Господа, родившегося от пресвятой девы Марии, распятого, воскресшего и восшедшего на небеса?"
С тяжелым подозрением, с тайной дрожью в голосе, еретик затравленно спросил:
„Сами вы веруете ли в это?"
Он мой! — восторжествовал инквизитор.
Тень улыбки снова скользнула по уголкам его тонких губ. Сейчас я позову палача, решил он. Еретик скажет все, он укажет местонахождение шкатулки. Не может быть так, чтобы то, что может оказаться в руках святой Римской церкви, оказалось в руках какого-то жалкого грешника...
Подняв руку, он щелкнул пальцами.
Дверь открылась.
Глава III. „ПОЛМОРДЫ! СМАХУ! ОДНИМ ВЫСТРЕЛОМ!.."
13 июля 1993 года
Телеграфистка, сорок пять, сто двенадцать, беспорядочная тяга к спиртному. Где ты, мой кукушонок?
— Ау! — позвал Шурик.
Кукушонок не откликнулся.
Пива, подумал Шурик. Много пива!.. А если пива нет, горячий душ — хотя бы смыть пыль с тела.
Ничего более крепкого, чем пиво, Шурик позволить себе не мог. Ныло выбитое на тренировке плечо. Экстрасенс Сережа, почти год работающий на контору Роальда, не успел довести лечение до конца, улетел в Москву — участвовал в глобальном эксперименте, затеянном академиком Казначеевым.
Это ничего, объяснил, улетая, экстрасенс. Я взял твою фотографию, Шурик. Я буду работать с твоим плечом на расстоянии, мне так даже удобнее. Единственная просьба — не пить. Когда объект пьет, экстрасенсу трудно.
Вода в душевой оказалась ледяной, обжигала, как кипяток. Приведя себя в относительный порядок, Шурик накинул рубашку, натянул брюки и вышел на широкий балкон. По деревянным перилам густо расползлись надписи. Самая длинная привлекала своей непритязательностью.
„Вид из этого окошка удивит тебя немножко".
Наверное, автор надписи собирался выполнить ее на подоконнике, но что-то ему помешало и он выбрал балкон, искренне желая дружески предупредить всех будущих постояльцев о неожиданностях вида, открывающегося из данного номера.
Вечерело.
Листва берез, вялая от жары, чуть подрагивала под мягкими порывами ветерка. Даже не ветерок, собственно, а так, некие неясные перемещения хорошо прогретых воздушных масс. Глухая немощенная улочка, ответвляясь от главной, исчезала в плотном массиве берез и китайской сирени. Но это был не парк, потому что из-за листвы, из зарослей, утомленных июльской долгой жарой, доносились всякие волнующие запахи и легкий сладкий дымок сжигаемых в печке дров. Внизу, под балконом, парусом надувалось бело-голубое полотнище, натянутое над столиками летнего кафе.
Уверенно, как осы, гудели под полотнищем местные выпивохи.
Что-то насторожило Шурика.
За кустами сирени, украшающими площадь и подходящими прямо к открытому кафе, кто-то-стоял...
И не просто стоял.