— Храни меня Бог!..“
Опять шкатулка...
Интерес Врача к предмету, столь неожиданно появляющемуся то перед каким-то рыцарем, то перед каким-то египтянином, явно был неподделен.
Шурик извлек из папки еще один лист.
„ ...Старые документы для историка имеют такое же значение, как окаменелости для геолога, а труды ученых являются старыми документами, О мыслях этих людей они говорят нам лишь постольку, поскольку люди прежних времен походили на нас. Если бы произошло изменение естественных законов, то это отразилось бы на всех частях Вселенной, и человечество тоже не могло бы ускользнуть от него; если предположить, что ему удалось бы выжить в новых условиях, то оно должно было бы подвергнуться изменению, чтобы приспособиться. Тогда язык прежних людей стал бы для нас непонятным; слова, которые они употребляли, не имели бы для нас смысла или, в лучшем случае, имели бы для нас не тот смысл, что для них. Нс происходит ли ото уже и теперь по истечение нескольких столетий, хотя законы физики остаются постоянными?.."
Шурик обалдел.
Не случайно бывший бульдозерист цитировал Менделя. Изучив папку Врача, он вообще мог цитировать что угодно. Но зачем? Какой в этом смысл? Что может связывать рыцарей и древних египтян с пьяницей бывшим бульдозеристом?..
Шкатулка... Люди прежних времен... Изменение естественных законов...
Шурик ничего нс понимал.
Будто подчеркивая его беспомощность, вдали томительно звучал отчаявшийся голос:
— Барон! Барон!..
Продам яйцо динозавра средних размеров.
Вот, наконец, дельное, вот, наконец, разумное предложение. Просто яйцо динозавра. Причем, не вызывающе гигантское и не оскорбительно мелкое, а вполне обычное, неких средних размеров, не бросающееся в глаза...
Шурик насторожился.
Внизу, под сеновалом, в пустой стайке, где и мыши, похоже, не водились, раздался подозрительный шорох... Совсем легкий...
Кот?.. Воробей?..
Человек!
Несомненно, человек!.. 1
И человек этот собирался подняться на сеновал, он уже ступил ногой на легкую деревянную лесенку, ее верх, торчавший над деревянной балкой, дрогнул... s
Шурик быстро огляделся.
Прелые веники, ссохшееся тряпье... На крайний случай можно сыпануть в глаза сухой землей...
— Не дури!
— Роальд? — изумился Шурик.
— Не дури! — повторил Роальд, бесшумно бросаясь на мумифицированный чекистский кожан.
На Шурика сразу пахнуло спокойной уверенностью, но и ощущением чего-то серьезного. Роальд, как правило, участвовал только в серьезных операциях.
То, что это так, было тут же подтверждено.
— Держи.
Шурик почувствовал холод ствола. Табельное оружие, ПМ, пистолет Макарова, зарегистрированный на его имя, но всегда хранившийся у Роальда.
— Зачем?
— Заткнись! Некогда объясняться,
— Костя-Пуза? — догадался Шурик. — Брать будем?
Роальд даже не обернулся.
Свистящим шепотом он повторил:
— Заткнись!
Свидетели, второго июля принимавшие участие в свадьбе со стороны жениха, срочно дайте о себе знать.
Аккуратно уложив ПМ на пыльную папку, Шурик настороженно прильнул к щели.
Лигуша продолжал спать. Ничто в мире не изменилось. Душная послеполуденная жара затопила мир, сморила даже воробьев. Издалека докатывались раскаты близкой грозы. Так морской накат ворошит камни.
Скрипнула калитка. *
Шурик скептически выпятил губу.
Он ждал Костю-Пузу, да, в конце концов, кого угодно, хоть алкашей, хоть крутых малых, желающих отнять у Лигуши загадочную шкатулку, а калитку открыла своим ключом Анечка Кошкина.
Маленькая, рыжая, в цветастой нарядной кофте, Кошкина чисто по-женски автоматически поправила юбку, коснулась рукой волос и быстро, обстановку оценивая, огляделась.
Улица пуста... Двор пуст... Гроза накатывает...
— Нс люблю я этого, — шепнул Шурик. — Такой нож нельзя не пустить в дело.
С сеновала они отчетливо видели то, чего, конечно, никак не мог видеть спавший на крылечке Лигуша: решительным движением человека, окончательно принявшего важное решение, Анечка извлекла из целлофанового пакета и сунула под нижнюю ступеньку нож.
Узкий.
Не короче морского кортика.
Самого ужасного вида.
Волос брось на такой, распадется на две части.
Не какой-то там подарочный рог, настоящее холодное оружие!
При всем этом не выглядела Анечка вертлявой, как шестикрылый воробей, напротив, держалась как леди Макбет. Шурик видел такую пьесу. Его поразило, как профессионально отнеслась к своему предназначению леди Макбет. Похоже, Анечка Кошкина твердо решила если не превзойти леди в решимости, то уж, по крайней мере, не уступить ей.