Я не хочу, чтобы это чувство когда-либо кончилось. От центра тела по коже расходится тепло, всё моё тело звенит, каждый нерв на пределе. Я словно взрываюсь изнутри.
Уже сейчас ясно — после этого мне точно захочется сигарету.
Не одну.
Я кусаю её губу чуть сильнее — Ава взвизгивает, но прежде чем я успеваю спросить, не слишком ли это, она уже расстёгивает пуговицу и тянется к низу моей рубашки.
Под ней — простая белая футболка, мягкая от множества стирок. Но когда её рука скользит под ткань, у меня напрягаются все мышцы живота.
— Ух ты, — шепчет она в поцелуй. — Ты всегда такой горячий?
— Ага. — Теперь моя очередь гладить её. Я засовываю руку под её рубашку, и чуть не прикусываю язык от того, какая у неё гладкая, нежная кожа. — А ты?
— Только когда скачу.
Я смеюсь, сердце дёргается, когда она ловит мой смешок и жадно целует в ответ.
— Но ты же не скачешь.
— Пока нет. — Её пальцы ползут выше, нежно касаясь моего живота, моего бока. Останавливаются, чтобы изучить моё тело — кожу, волосы, мышцы, кости.
Я сжимаю зубы.
— Лучше бы ты не играла с огнём, красавица.
— С тобой я буду играть, сколько захочу, ковбой.
— Ах вот как? — Я повторяю её движения, скользя вверх рукой. — Чёрт… — выдыхаю, когда понимаю, что на ней нет лифчика. Её грудь — идеально ложится в ладонь, мягкая, тяжёлая. Она тихо стонет, когда я большим пальцем дразню сосок, и он напрягается. — Бля.
Она наклоняется к моему уху и шепчет.
— Только если ты тоже поиграешь со мной.
Аве не нужно повторять дважды.
Я целую её в последний раз, кладу одну руку на её бедро и разворачиваю. Грубо прижимаю её спиной к себе. Она смеётся, запыхавшись, и этот смех тут же превращается в стон, когда я впиваюсь зубами в её шею.
Господи, я знаю эту женщину всего пару часов, а уже веду себя, как чёртов вампир. Но, похоже, её это устраивает. Она снова запускает пальцы в мои волосы — именно так, как мне нравится.
Она тоже внимательная?
Ей тоже важно, чтобы мне было хорошо?
Интересно, может, именно поэтому между нами такая искра — потому что это взаимно. Настоящее, яркое, не притворное. Мы здесь не потому, что скучно и удобно.
Мы горим. И единственный способ потушить этот огонь — отдаться ему полностью.
Вот чего мне не хватало.
Сердце бьётся, будто хочет вырваться наружу. Я засовываю обе руки под её рубашку и сжимаю грудь. Мну, играю с ней, дразня пальцами соски. Ава выгибается, прижимая зад к моим бёдрам.
Член дёргается. Я целую её шею — вверх, вниз, останавливаясь, чтобы поцеловать изгиб между ключицей и плечом.
— О, Сойер… — выдыхает она. — Мне это нравится.
— А ты пахнешь как рай.
Она улыбается.
— Это всё пиво. И пот.
— Видимо, — я двигаю бёдрами, прижимаясь к её пояснице, — меня заводит это сочетание.
Она тянется назад и сжимает меня поверх джинсов.
— Ты шутишь?
— Ни капли.
— Я вот об этом. — Её ладонь скользит вдоль всей длины. — Ты горячий. Ты умеешь танцевать. И у тебя, похоже, ещё и большо член?
Теперь я смеюсь, прижимаясь щетиной к её шее и быстро, крепко сжимая её соски пальцами.
— Внизу не видел никакой смазки. Хочешь, поищу?
— Не надо. Я… да, мне точно не пригодится.
— Серьёзно?
Она фыркает.
— Абсолютно.
— Докажи.
Она поворачивает голову и бросает на меня взгляд через плечо.
— Хорошо.
Я сдерживаю ругательство, когда она берёт мою правую руку и ведёт её вниз, не отводя взгляда. Когда мы доходим до пуговицы на её джинсах, она прижимает мои пальцы к ней. Я понимаю намёк и расстёгиваю. Молния ползёт вниз, и она тянет наши руки внутрь.
Ее зеленые глаза слегка затуманиваются, когда мы вместе запускаем руки ей в трусики. Я чувствую тепло ее волос на лобке, прежде чем она опускает наши руки еще ниже. Я не жду, пока она направит меня сюда. Я не могу. Я раздвигаю ее указательным и безымянным пальцами. Я уже чувствую ее жар. Затем я осторожно ввожу свой средний палец внутрь.
Она... Влажная.
Такая набухшая и скользкая, что кончик моего пальца легко скользит по ее возбужденному телу. Я нежно поглаживаю ее вперед-назад, потом возвращаюсь, задерживаясь, чтобы обвести клитор.
Она вздрагивает всем телом.
— О, да. Да.
Кислород в комнате, должно быть, улетучился, потому что внезапно я не могу дышать.
— Это… для меня?
— Всё для тебя, — отвечает она, глядя прямо в глаза, абсолютно серьёзно. — Ну же, Сойер, я же говорила, что ты горячий.
Я расправляю плечи, чувствуя, как внутри поднимается уверенность — вот он, я, обладающий такой силой. Я — тот самый парень, который ещё вчера не мог ни уговорами, ни хитростью, ни подкупом заставить трёхлетнюю дочку одеться в садик.
Я — тот, кого уже очень, очень давно никто не хотел так, как сейчас хочет она.
Я.
Я не думаю. Не сомневаюсь.
Я просто в последний раз провожу кончиком пальца по ее клитору и говорю:
— Руки вверх, — а затем снимаю с Авы футболку и бросаю её на ближайший диван.
Я делаю мысленную пометку позже замочить её в раковине. Это грёбаное пятно будет доставать меня до тех пор, пока я его не выведу.
Хватаю открытую бутылку шампанского и другой рукой разворачиваю Аву лицом к себе.
— А теперь открой рот.
Её взгляд скользит от бутылки к моему члену, затем снова поднимается ко мне.
— И что ты собираешься туда положить, ковбой?
— О, можешь не сомневаться — ты попробуешь и это тоже, — говорю я, беря её руку и прижимая к себе. — Но сначала — добьём бутылку. Открывай рот, Ава.
Проведя языком по нижней губе, она смотрит мне прямо в глаза и послушно выполняет то, что я сказал.
— Хорошая девочка, — шепчу я, наклоняя бутылку и аккуратно наливая немного шампанского ей в рот.
Я не свожу взгляда с её горла, наблюдая, как она глотает.
Она хорошо сосет член. Я просто знаю. Она проглотит меня вот так, с горящими глазами и улыбкой на губах.
Я буквально рычу, поднося бутылку к губам и делая долгий глоток. Обычно я не пью шампанское — да и вообще, почти не пью в последнее время. Но этот вкус мне заходит. Он холодный, сухой, дерзкий — ровно столько храбрости, сколько нужно, чтобы начать медленно оттеснять Аву в сторону спальни.
Но она вдруг вырывает бутылку у меня из рук. Всё ещё глядя мне в глаза, она ухмыляется и выливает шампанское себе на грудь. Вздыхает, когда золотая жидкость касается кожи, стекает по её груди, собираясь каплями вокруг сосков.
Я не могу удержаться от улыбки. Вот она, эта женщина. Я обожаю, какая она игривая. Смелая.
— Говорят, ты умеешь хорошо устранять беспорядки, — говорит она, раскинув руки. — Спорим, тебе не терпится убрать и этот?
Я качаю головой, наклоняюсь и втягиваю один сосок в рот, слизывая шампанское языком.
— Ещё бы. — Перехожу ко второй груди. — Очень хочу.
Поднимаю взгляд — и вижу, как она откидывает голову назад и смеётся.
— Божественно, — шепчу, прикусывая сосок. По её рукам и животу пробегают мурашки. — Дай-ка я тебя согрею, красавица. В кровать. Сейчас.