/фантастика
/туризм
/инопланетяне
На берегу речки «Алгый Тимирбить», что означает «большой котел утонул», действительно находится гигантский котел из меди.
Величина его неизвестна, так как над землей виден только край, но в нем растет несколько деревьев. Ричард Маак, исследователь, 1853 год
Богатырь одинокий Эр Соготох берега
морского достиг.
По взморью поехал он, увидал просторный
железный дом,
заклепанный глухо со всех сторон.
Ни окошка, ни двери в нем…
Спрыгнул с коня, вскарабкался на
железный дом, на крыше отверстие увидал,
как прорубь темный просторный лаз.
Железная лестница там вилась, уходя в
глубину жилья.
По ржавым ступеням ее, похожим на
уступы хрящей глотки исполина-быка,
проворно вниз он сбежал в просторный
железный дом. Якутский национальный эпос Олонхо
— Им только таблички не хватает — «богатенькие заморские буратины», — сказал Михеев.
Прозвучало это, скорее, одобрительно.
Маленькая группка иностранных туристов и в самом деле могла побороться за призовое место на конкурсе воплощенных стереотипов — улыбчивые, нескладные, обвешанные фотоаппаратами, в панамах и со скаутскими платками на шеях. Ее негласный лидер Рихард Экман возвышался над прочими на добрых две головы. Длинный и тощий, он выглядел, как завязавший с карьерой баскетболист. Голова Экмана напряженно крутилась на тонкой шее. Со своей высоты она, подобно Оку Саурона, бдительно озирала окрестности аэропорта «Туймаада», стараясь увидеть как можно больше, но не упустить при этом из вида сопровождающего.
По лицу шведа текли крупные капли пота — кондиционеры в порту не работали, а за окнами, как любезно предупредил капитан самолета, завершив посадку, стояла жара в 33 градуса. И кто только распускает эти сплетни про замороженную Якутию?!
— Не немцы? — уточнил Федор Батыкаев, демонстративно глядя в сторону, дабы иностранцы не поняли, что их обсуждают.
— Тот длинный — швед, а женщина и второй мужик из Рейкьявика, исландцы.
— Это хорошо, — кивнул Батыкаев и, поймав вопросительный взгляд партнера, пояснил: — Немцы жадные, сверх прайса ни на что не раскрутишь. Прошлым летом возился с одной группой. Целых десять рыл, а навару… А эти исландцы, они как? Башляют?
Михеев быстро улыбнулся — мол, куда денутся-то. Батыкаев в ответ скорчил довольную гримасу.
Ему нравилось работать со Степой-Адидасом. Тот умел не только находить клиентов, но и раскручивать их на множество дополнительных трат, мелких и не очень, не предусмотренных прейскурантом. Кроме того, Степан всегда работал с группой лично, что снимало массу проблем. Всего за три года Михеев сколотил вполне приличную репутацию, и туристы, неизменно довольные экстремальным отдыхом в Якутии, передавали его друг другу как эстафетную палочку. А у Федора, как и положено городскому якуту, хватало в улусах родственников, которым летом не помешает подработка.
— Куда повезем? На Киселяхи? — с надеждой спросил Федор. — Или опять на Ыгыатту?
Михеев покачал головой.
— Они платят за Елюю Черкечех.
Батыкаев с сомнением покосился в сторону туристов.
— Да ну?
— Вот тебе и «да ну». В общем, сейчас я их везу в гостиницу, пару дней покрутимся в Якутске, этнокультурная программа, национальная кухня, туда-сюда, потом перелет в Мирный. А там уже ты нас встречай с машинами и людьми.
— Ты здесь еще кого-то хочешь к ним пристегнуть? — на всякий случай уточнил Федор.
— Нет. Эти трое плюс я. С тебя егерь и медбрат. Можно еще одного рукастого парня — на подхват, чтобы лагерем занимался. А человечек в самой Долине у меня уже есть. Мишку Горчакова помнишь?
Батыкаев почувствовал, как его хорошее настроение резко пошло на спад.
— Не серьезно, — насупился он. — В Долину смерти, чтобы нормальный выхлоп был, нужно минимум шесть человек тащить.
— Федя, ты меня первый год знаешь? В общем, давай, заряжай там свою братву, через два дня чтобы все было в боевой готовности.
— Погоди, ты хочешь уже через два дня выдвинуться? — бдительно насторожился Федор. — А что, они в Мирном не задержатся? Музей кимберлитов? Осмотр карьера?
— Забудь. Я их на остановку в Якутске-то развел только за счет того, что надо все подготовить к выезду.
— Ну вот, а говоришь — не жадные.
Михеев раздраженно посмотрел на партнера и медленно, как для неразумного ребенка, повторил.
— Они платят за Елюю Черкечех.
Федор Батыкаев криво ухмыльнулся.
— Иностранцы такое название и выговорить-то не могут.
— Зато «Долина смерти» хорошо переводится и на английский, и на шведский, и на исландский.
— А что, есть такой язык?
— Да какая разница? Ты людей и машины готовь. Все, давай.
Степан хлопнул приятеля-якута по плечу и повернулся к «своим» туристам, надевая на лицо широкую профессиональную улыбку.
— Come, my friends. Our car is already here!
* * *
Из Мирного выехали после обеда, рассчитывая к вечеру быть на берегу реки Олгуйдах.
Выдвинуться можно было бы и раньше, с утра, но Михеев уговорил своих подопечных устроить дневную сиесту. Тащиться шесть часов по плохой дороге в автомобилях и приехать в самую жару, чтобы потом мучиться с погрузкой на плавсредства… зачем? Отправимся, как жара спадет, прибудем на место к вечеру, а там нас уже встретят: шатры для вечернего отдыха на реке, рыбалка, настоящая уха, да под русскую водочку.
А на следующее утро по прохладной зорьке и начнем сплавляться.
Но самое главное, есть возможность доставить на берег из окрестного села старика из местных, знающего немало легенд о Долине смерти. Говорят, его дед был в числе тех, кто видел те самые загадочные железные котлы более века назад. Старик, правда, сам не любит распространяться про Елюю Черкечех — суеверный, как многие пожилые якуты. Но в последнее время болеет, а рассказы для туристов для него неплохой приработок. Одним словом, если есть желание, можно организовать.
Рихард Экман с сомнением смотрел в честное лицо Степана, понимая, что речь идет о дополнительных расходах, не предусмотренных оплаченным туром. Зато миссис Йоунсдоттир пришла в совершенный восторг и даже захлопала в ладоши. Это будет захватывающая встреча! — сказала она и даже проверила свой фотоаппарат: достаточно ли памяти.
Михеев подозревал, что исландке, наверное, было крепко за пятьдесят, но спокойный и размеренный образ жизни, хорошее питание и пара небольших пластических операций убавляли ей как минимум лет десять. Миссис Йоунсдоттир даже позволяла слегка кокетничать, и Степан, к собственному удивлению, обнаружил, что это его не раздражает. Наверное, вот он, первый признак старости? Принимаешь за комплимент любое внимание лиц противоположного пола.
Впрочем, сейчас, заполучив в лице миссис Йоунсдоттир поддержку в щекотливом денежном вопросе, он и сам преисполнился к ней симпатии.
Федины работнички не подкачали: в условленном месте на живописном берегу Олгуйдаха туристов ждал небольшой, но симпатичный палаточный городок, опекаемый тремя молчаливыми и сноровистыми парнями. Получив внятные инструкции, они хорошо расстарались, не забыв про мелочи: разровняли площадку и обработали ее химией от комаров, выкопали отхожее место, заготовили дров. Даже щук для ухи натаскали — на случай, если у иностранцев со спиннингами не задастся.
На кромке берега, наполовину вытащенные из воды, стояли два готовых к сплаву тримарана с просторными и удобными площадками меж туго надутых поплавков.
— Вот на них и пойдем вниз по течению, — показал рукой Степан.
Миссис Йоунсдоттир что-то довольно пискнула.
Ее земляк — тихий и неразговорчивый Эйнар Сковсгаард, — опустив рюкзак на траву, подошел к судам, с деловым видом помял поплавки и, обернувшись, показал большой палец. На его постном лице играла довольная улыбка.