© Dionismaster, илл., 2016
…………………..
Сафин Эльдар Фаритович
____________________________
Российский писатель Элвдар Фаритович Сафин родился в 1977 г. в Коврове. Окончил гуманитарный класс гимназии г. Рудного (Казахстан), затем Рудненский индустриальный институт. Переехав в Санкт-Петербург, работал сторожем, подсобником, штукатуром, промышленным альпинистом, дизайнером, сценаристом праздников, писал фонтанные и лазерные шоу. Сейчас руководит внедрением информационной системы в психиатрических больницах Санкт-Петербурга.
В октябре 2006 г. дебютировал рассказом «Литр солнца по сходной цене» в глянцевом журнале «Mobi». После этого издал несколько романов («Кровавые сны владык», «Рыжие псы войны» и др.), около сорока рассказов (как сольных, так и соавторских) в журналах и тематических сборниках, а также авторский сборник рассказов «Звонкая мелочь времени». Неоднократно побеждал и был лауреатом литературных конкурсов, как сетевых, так и очных.
Евгений Пожидаев
АРКТИКА:
глобальный ландшафтный эксперимент
© Сергей Христенко, илл., 2016
/футурология
/аналитика
/природопользование
Широкой полосой вокруг Ледовитого океана лежат две природные зоны — тундра и тайга — и эти зоны огромны. Речь о 4/5 территории РФ и 1/7 части земной суши — или о «континенте», превосходящем по размеру Южную Америку. Проблема в том, что на этом его сходство с богатейшими экосистемами планеты заканчивается.
Тундра — по сути северный аналог пустынь. Общая масса животных (зоомасса) составляет всего 70–90 кг на гектар, при этом 90 % ее приходится на беспозвоночных. Животный мир тундры крайне беден по любым меркам.
Последнее неудивительно. Тундра — это обедненные, заболоченные почвы, покрытые мхами и лишайниками. Впитывающий влагу моховой ковер способствует заболачиванию еще более. Что в свою очередь успешно превращает и без того плохо разлагающуюся в холодном климате органику не в гумус, а в торф, изымающий из биологического оборота минеральные вещества и азот. На обедненных переувлажненных почвах вновь вырастают лишайники и мхи, и ситуация воспроизводится.
Тайга, как и положено лесному сообществу, — это довольно внушительная биомасса и показатели биопродуктивности. Но под покровом леса располагается, по сути, тундра: мхи и лишайники — это практически все, что там растет. Как следствие, «конечным потребителям» сразу достается очень немного. В итоге, хотя общая масса животных в тайге довольно высока (100–150 кг/га на севере и 300–400 на юге), ее основу составляют клещи и черви (90 % и более). Масса позвоночных животных в тайге составляет менее 0,01 % от биомассы растительности. Иными словами, на каждый гектар северной тайги приходится лишь 1 кг (три белки). Это в полном смысле слова «зеленая полупустыня». Даже такое лесное животное, как лось, привязано к «оазисам» далеко не таежной растительности в поймах рек.
Биопродуктивность — скорость воспроизведения биомассы растений, микроорганизмов и животных, входящих в состав экосистемы. Как правило, измеряется в единицах массы за единицу времени, отнесенной на единицу площади (для наземных или водных донных организмов) или на единицу объема (для организмов, обитающих в толще воды или почве).
Фото: Алекс Ольховик
Чтобы оценить «пустыню» в полной мере, стоит заглянуть в зону степей. Характерная для степей биомасса порядка 20 т/га, однако из-за быстрого оборота продуктивность достаточно высока. На животных приходится до 6 % общей биомассы — и результат этого весьма нагляден.
Посмотрим на Алтай. Курайская степь расположена в горной котловине на высоте 1500–1600 метров. Без морозов, доходящих до -50 °C, обходятся лишь два месяца в году; летняя жара зачастую прерывается вьюгой. В итоге растительность, обычным элементом которой является верблюжья колючка, весьма похожа на опустыненные степи соседней Монголии.
Как результат, в степях Курайской котловины зоомасса в целом составляет лишь 100 кг/га, однако зоомасса позвоночных — 6,06 кг/ га — в 2,5 раза выше, чем в тайге. При этом речь идет о весьма обедненной вековыми стараниями местных скотоводов фауне — подавляющую часть зоомассы позвоночных (5,41 кг/га) составляют грызуны, а самым могучим диким травоядным является заяц-беляк.
Иными словами, даже тайга, не говоря уже о тундре, катастрофически «неэффективна» по сравнению с другими ландшафтами. Итак, что же превратило 4/5 территории России в биологические пустыни и полупустыни?
Стандартный ответ на это прост — климат. Однако простой ответ редко бывает правильным. Сделаем шаг назад и вернемся в поздний плейстоцен, 40–10 тысяч лет назад. Средние температуры зимы в Сибири и Европе — на 6–8 градусов ниже, на Чукотке — на 10–11 градусов. Площадь оледенения — 44 млн квадратных километров, втрое больше, чем сейчас (14 млн). Ледники занимают всю Скандинавию и Балтику, север Польши, практически всю Британию, за исключением крайнего юга, Северное море, Русскую равнину вплоть до Смоленска. В Северной Америке Висконсинское оледенение распространяется более чем на половину материка, вплоть до Великих озер.
Глядя из сегодняшнего дня, в этой ситуации естественно предположить охватывающую половину Евразии бескрайнюю и безжизненную тундру со столь же бескрайней и безжизненной тайгой южнее. Однако 30 тысяч лет назад тундры в ее классической форме не существует нигде, кроме высокогорий. Не существует и тайги в ее нынешнем виде — хвойные леса растут лишь в ущельях и на склонах гор, большие участки есть только на Дальнем Востоке. Север Евразии и Северную Америку занимают различные варианты степных и лесостепных ландшафтов, точных аналогов которых в нашей реальности просто нет.
Там, где положено быть заболоченным мохово-лишайниковым тундрам, располагается тундростепь — ультрахолодный степной ландшафт с доминированием злаков, а не ягеля и его многочисленных родственников. Короткого северного лета вполне хватает для того, чтобы выросло обильное разнотравье, которому осенью предстоит превратиться в «сено на корню» — и обеспечить пищей многочисленных травоядных. Южнее лежит лесостепь, а еще южнее, например в Предкавказье, — обычные холодные степи.
Приледниковые степи кишат жизнью. Мамонтова фауна поражает эклектичной комбинацией северных видов, заселяющих сейчас тундры и северную тайгу, и форм, которые мы привыкли считать южными. Рядом с шерстистым мамонтом жили многочисленные виды копытных — шерстистые носороги, два или три вида лошадей, дикий осел, два вида зубров, байкальские яки, овцебыки, туры. Северный олень сосуществовал с благородным и дополнялся гигантским большерогим. Здесь же жили лоси, косули, кабаны, верблюды Кноблоха (вымерший подвид современного двугорбого верблюда), разнообразные антилопы (дзерен, кулан, сайга, вымершие кяхтинский винторог и забайкальский бубал), архары, весьма многочисленные грызуны и зайцеобразные. В Северном Казахстане жили реликтовые популяции гигантских «единорогов» — эласмотериев (наиболее поздние останки имеют возраст в 26 тыс. лет). Травоядные служили пищей весьма разношерстной компании хищников. В позднем плейстоцене в северной Евразии жили два вида медведей, пещерный лев, гепард, пещерная гиена, два вида волков, три вида лисиц, включая степного корсака, песца и собственно нашу рыжую. Свой век доживали последние саблезубые континента — гомотерии (в Северной Америке они вымрут в самом конце ледникового периода).
Всего этого было МНОГО. На квадратном километре мамонтовой степи паслись 1 мамонт, 5 бизонов, 6 лошадей и 10 оленей. Общее же число средних и мелких копытных на севере Евразии превышало 1 млрд.