— Здравствуйте, Михаил Ароныч!
Физик повернулся всем корпусом.
— А! — сказал он обрадованно.— Молодой человек! Я вижу — вас надо поздравить! — Он бесцеремонно стащил с моей головы мичманку. — Капитаном решили стать, если не ошибаюсь?
— Ошибаетесь,— сказал я.— Гидротехником.
— О! — скрутил мичманку физик.— Да, да, да! Строить гидростанции — понимаю! Нет уж, пойдемте! Тут надо пить чай! И не только чай, а, может быть, кое-что еще!
Он схватил меня за руку и потащил в дом.
Это были не комнаты, а лаборатория, склад металлолома.
— Как сдали мой предмет? — спросил физик, сдвигая со стола книги, мотки проводов и приборы.
— На отлично.
— Вы знали физику! — закричал он, уставя в меня палец.— Вы были у меня лучшим учеником!
Потом он решил показать будущее моей профессии. Кинулся к полке, вытащил журнал с крупной фотографией луны и сунул его мне под нос.
— Вот она! Атмосферы нет. Воды нет! Ни капли! — заволновался физик.— Вы создадите там моря, молодой человек!
— Рахиль! — закричал он вдруг без всякого перехода.— Иди познакомься с товарищем студентом. Он расскажет тебе, что это совсем не просто поступить в институт! Надо кое-что иметь здесь! — физик постучал пальцем по лбу.
Вышла Рахиль, рыхлая, черноглазая девочка и стала печально смотреть поверх моей головы.
Мне почему-то стало вдруг стыдно. За себя, за суетившегося Михаила Ароновича. Казалось, что девочка с умными глазами понимает что-то такое, что не понимаем мы с ее отцом.
Я не остался пить чай. Сказал, что тороплюсь домой. Это была правда.
...Третьим я встретил соседа нашего, деда Зяпина.
— Здоров был,— просипел дед и сунул мне исхлестанную дратвой руку.— Отвоевался пока? Ну и кем же ты будешь?
— Не знаю,— сказал я.
— Не знаю! — передразнил дед.— Человеком будешь! — Он важно поднял узловатый палец.— Инженером! Не то, что мы с батьком твоим. Отец-то всю жизнь кобыле хвоста крутит. Достижения!
Да, отец мой коновозчик. А дед Зяпин — сапожник. Можно сказать, знаменитый. Вся улица бьет его подметки. Но это дед считает баловством. Вообще-то он — стрелочник на железной дороге.
Новосибирск
1963
ПЕРЕВОДЫ. ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ. НАУКА. КРИТИКА
Георгий Гуревич
ПРИКЛЮЧЕНИЯ МЫСЛИ
Автоментография
На старости лет тянет писать мемуары.
Большая часть жизни в прошлом, впереди считанные годы, да и новых впечатлений все меньше, сидишь дома, на мир смотришь через телевизор.
Но огладывая прожитое, я не вижу ничего сверхчрезвычайного, чтобы читателя поразить: ни приключений особенных, ни преступлений, ни страданий, ни разгулов безудержных. Рядовая жизнь, усредненная. Семья нормальная — отец, мать, еще сестра да бабушка. Голодали, когда страна голодала, с голоду не померли. Когда пришла пора учиться, поступил в школу, из школы в школу не бегал, кончил десятилетку через десять лет, в институт поступил с первого захода, несмотря на жестокий конкурс. Все гладко. И когда принято было сажать, сидел, а когда пришлось воевать — был солдатом. Потом, после войны уже, потребовались космополиты, меня разоблачили, исключили, но приняли обратно — нормальные литературные ухабы. Женился своевременно и даже удачно, надеюсь дожить до золотой свадьбы, уже немного осталось. Сына вырастил, хороший малый, трудяга. Были хорошие друзья, со знаменитыми людьми общался, с писателями и учеными, но как-то не сошелся близко, так что никаких пикантных сплетен о них рассказать не могу. По стране поездил порядочно, в командировки больше, в дебри нехоженные не забирался. За границей был, но только туристом, видел то, что показывают туристам. Никогда не роскошествовал, но и не бедствовал. Чем удивить читателя? Средняя жизнь какая-то.
Но вот думал я о вещах интересных, даже значительных, рассуждал, докапывался, додумывался иногда. Так не стоит ли мне вместо заурядной автобиографий написать повесть о приключениях мысли — автоментографию.
Велика ли разница — „био“ или „менто“, но ментографию строить приходится иначе. Мысли текут одновременно по разным направлениям, перебегают с одного на другое и возвращаются, что-то подобрав в стороне. Поэтому хронологический порядок здесь не годится, удобнее тематический. А иначе придется все время напоминать: семь лет назад обдумывал я такую-то тему, не забыли ли? А теперь к ней добавилось еще вот какая идея...