Осознав, что он высшее существо, гритай приходит к выводу, что его вселенская задача — уничтожить устаревшее, изжившее себя человечество — низшую породу. Но логике вопреки, он зачем-то рассказал о своих намерениях доктору, и тот, спасая человечество, укокошил негодяя.
Нормальная научно-фантастическая тема, не потерявшая интереса и по сей день, использовалась не раз, в том числе братьями Стругацкими. В повести „Жук в муравейнике" они тоже уничтожили своего гритая, в повести „Волны гасят ветер" выдворили всех гритаев с Земли. Почему-то никому не пришло в голову подтянуть человека до высшего уровня. Гритаям тоже не пришло в голову подтягивать.
Впрочем, мы же не стараемся подтянуть до своего уровня обезьян.
„Первого Гритая" я читал знакомым, выслушивал похвалы, но в редакцию не предложил. Пожалуй и некуда было. Вместе с НЭПом и частными издательствами фантастика была вытравлена начисто. Не до того. Пятилетка. Выполнять надо было ее в четыре года. Только через год спохватились, что интересное чтение молодежи тоже необходимо.
И „Гритай" лег в архив. А к тому же как раз в это время в школе у нас начался литературный реннесанс.
Школа в ту пору переживала период перестройки. До того директором у нас был бывший владелец ее — Иван Иванович, очень строгий мужчина в черном пиджаке и пенсне. Но в 30-м году его заменила выдвиженка из рабочих, появился бригадный метод (один отвечает, пятерым ставят отметку), учителя менялись ежеквартально, особенно по политэкономии. Политэкономию давали нам в шестом классе и в седьмом. При этом каждый вновь приходящий справлялся, что мы проходили и велел тут же забыть: „Это был левый загибщик", или „Это был правый уклонист". Так что мы не удивились, когда нам объявили, что наша учительница литературы и русского языка — совершенно безвредная и достаточно толковая дама со светлыми буклями, покидает нас, а не ее место придет новый литератор.
Не могу сказать, что мы очень уж любили прежнюю учительницу. Проходили, „прорабатывали" у нее классиков как полагается. „Горе от ума" вслух читали в лицах, мне достался Фамусов, сколько помнится. Ушла и ушла, дело привычное. Но новому учителю мы решили устроить бенефис, проучить новичка, чтобы нас опасался. Дескать, „знай наших".
Бенефис же заключался в небольшом концерте. Ничего особенного. Он себе говорит, а мы все мычим с закрытыми ртами.
И вот в назначенный день (дату могу назвать — 1933 год, 17 февраля) появляется небольшого роста очень яркий брюнет с большим ртом и прямым решительным носом — колуном, бахает на стол облезлый, туго набитый книгами портфель, вываливает из него десятка два томов, отнюдь не учебники... и читает нам увлекательную, не для школьников, для студентов, лекцию о рукописях Пушкина.
Мы не мычали и не гудели. Мы слушали развесив уши все сорок пять минут без единого звука. И еще сорок пять минут на втором уроке. А после второго урока, когда новый учитель объявил об организации литературного кружка, я первый подошел к столу и предложил ему прочесть мой новый рассказ.
„На вокзале" назывался тот рассказ, и написан был со слов отца. Тогда он занимался проектированием городов Кузбасса, часто ездил в Сибирь, и в Новосибирске видел случай ужасный по жестокости и вынужденной черствости. Старика задавил поезд, а старуха с дочками не остались его хоронить, уехали с тем же поездом, потому что уехать им было нужно, а старик уже мертв, ему ничем не поможешь.
— Как ваша фамилия? — спросил новый учитель.
— Такая же как ваша, — сказал я.
Семен Абрамович Гуревич, тогда еще совсем молоденький (всего на шесть лет старше нас), впоследствии стал очень известным педагогом в Москве. Были у него и книжки по педагогике, но писал он без вдохновения, он был просто учителем божьей милостью. В квартире его жил не он, а книги. Книги на полках, на стульях, на кушетке, на полу, в кухне и передней. И где-то в закутках между книгами как-то ютилась жена, а потом выросли и дочки, одна из них ныне очень известная артистка. Семен Абрамович с гордостью водил нас, бывший класс, на ее выступления.
Самое удивительное, что во всем этом книжном наводнении хозяин разбирался великолепно, мгновенно вытаскивал нужную.