А затем следившая за идеологией специальная газета „Культура и Жизнь" разгромила нас в статье „Халтура под маркой фантастики".
А там пошло и пошло, разгром за разгромом в „Комсомольской правде", в „Известиях", в „Октябре". И сам Симонов в отчетном очередном докладе упомянул, что в советской фантастике, наряду с достижениями имеются и Гуревичи.
В молодые годы, прочтя роман Джека Лондона „Мартин Иден", думал я, что такова типичная дорога литератора. Он трудится, трудится, трудится, пишет, пишет, посылает, посылает, получает отказы, отказы, отказы, но в какой-то день плотина прорвана, он признан, он достиг и теперь у него берут все, даже и отвергнутое раньше. Так я и настроился — на терпение до победы.
Оказалось, что в нашей стране не совсем так. Молодые у нас в почете, редакцию хвалят за то, что она находит молодых авторов; видно, что работает, ищет.
Но совсем иное отношение ко второй книге. „Ах, только мы его печатаем? Да стоит ли, да не ошиблись ли, да не упрекнут ли нас в кумовстве?" В других же местах ты нахал, лезущий без приглашения, кого-то толкающий, выталкивающий, теснящий. Журналов же так мало, издательств еще меньше. Только два публиковали у нас фантастику регулярно.
Но об этих мытарствах я расскажу где-нибудь в другой раз. Это биография, а не ментография. Здесь я хотел поведать о ходе мыслей, и меньше всего о палках, сунутых в колеса, о бревнах, недвижно лежащих на дороге.
Глава 3. РУСЛО ФАНТАЗИЙ
Историю нашей фантастики XX века можно изложить в одной фразе: „Шла борьба за своеобразие и разнообразие".
Борьба за своеобразие шла с основным литературным фарватером, так он и назывался „мэйнстрим" — главный поток. Девиз главного фарватера: „Есть литература хорошая и плохая". Отличить хорошую от плохой не так просто, иным невеждам нравится и плохая, но есть на свете знатоки, тонкие ценители, литературоведы и критики, которые и могут нам указать, чем надо восхищаться.
Так вот знатоки-ценители не ценили фантастику. Она просто их не интересовала, была не по вкусу. Мне самому много лет понадобилось, чтобы понять, что у читателей разные вкусы. Есть обширная категория читателей, которым фантастика просто не по душе. Фантастику любят мальчишки, студенты и специалисты с техническим уклоном мышления, инженеры, ученые, но не в своей специальности, в своей она им кажется несерьезной. Фантастику не любят в большинстве девочки, женщины среднего возраста, чересчур уж погружены они в семейные проблемы (любовь, быт, дети, верность, измены, хозяйство); не любят мужчины гуманитарного склада мышления. Но ведь именно они и занимаются литературоведением, оценкой литературы.
И фантастику старательно изгоняли из взрослых журналов, солидных издательств, спихивали на детско-юношескую периферию.
Позицию эту подкрепляла и марксистская теория, гласившая: „Искусство это отражение действительности". Казалось бы, при таком условии идеалом должна быть документальная проза или фотография. И совсем непонятна ценность оперы, где люди поют, вместо того, чтобы говорить по-человечески, или балет, где чувства выражают ногами и позами, не говоря уже о музыке или же архитектуре, отражающей действительность колоннами, фронтонами, капителями, фризами, карнизами, сводами и аркбутанами. С точки зрения теории отражения фантастика, изображающая то, чего явно нет на свете и даже не может быть, безусловно искажает действительность. Искажение, никакое не отражение... стало быть, плохая литература.
Но мне повезло. Я постучался в фантастику, когда появился спрос. Атомная бомба произвела впечатление, начальство подумало, что надо развивать техническую фантазию у молодежи. Спрос появился, а предложений было не много. Старые фантасты поумирали, погибли на войне или сидели. Один из моих редакторов сказал мне тогда: „Вы сразу вышли в первый ряд советской фантастики, но вся-то она состоит из одного ряда, второго нет вообще". В само деле, с трудом могу я насчитать десяток авторов, может быть, даже и десяти не найдется.
И тут я, новичок, молодой, необстрелянный, вступил в спор за своеобразие и за разнообразие заодно.
У геологов есть поговорка: „на двух геологов три теории". На десять авторов-фантастов приходилось десять теорий фантастики, если не больше.
1. Фантастика это литература светлой мечты, ни в коем случае не грустной, не пасмурной.
2. Фантастика это литература научного предвидения. Чем точнее, тем ценнее.
3. Фантастика это яркая цветная обертка для горького лекарства школьной программы.
4. Фантастика — побочный отдел приключенческой литературы: приключения с некоторым налетом выдумки.