Когда туман рассеялся, Сергей обнаружил себя лежащим на койке, на простыне, под одеялом, — впервые после окончания ШМАС он не валялся на земле. Справа и слева спали на койках люди, один зверски храпел, слабо горела на тумбочке настольная лампа. Он умилился вдруг: настольная лампа! Да где ж он, в какую сказку попал?
Как и положено сказке, скоро она кончилась. Гарнизон острова Даго готовился к отражению немецкого десанта, ждали со дня на день. И Сергея выписали из санчасти в сводную роту моряков. Тут были в основном люди нестроевые — писаря, завскладами, парикмахеры и даже случайно застрявший артист из флотского ансамбля. Был тут и Писаренко, поставленный командиром взвода.
Немцы высадились на южном берегу Даго на рассвете 12 октября. С того дождливого утра гремел, почти не утихая, бой. Сводная рота, оказавшаяся на правом фланге инженерного батальона, сколько могла, сдерживала огнем немецкую пехоту. Несли потери, отходили к северу острова.
Одной из ночей окопались возле безлюдного хутора на пологом холме, среди картофельных грядок. Сосновый лес подступал к хутору, вдоль его опушки шла грунтовая дорога — ее-то и приказано было держать батальону с остатками сводной роты. Писаренко назначил своему взводу, где окапываться. Сергею с ручным пулеметом велел устроиться в каменном сарае, который имел оконце, глядевшее как раз на дорогу, — удобная позиция. Сергей со вторым номером Федей Хорольским, бывшим парикмахером, быстренько высадили из окна застекленную раму, поставили пулемет. Федя, улыбчивый и ловкий, притащил охапку сена.
— Давай отдыхать, сержант. — Он улегся, зевнул. — А хуторок какой ладный, вот бы тут пожить... — Выматерился и захрапел. Он засыпал мгновенно.
На рассвете вынырнули из леса и помчались по дороге мотоциклисты, немецкая разведка — их отбросили огнем. И вскоре началось... Одну атаку отбили, вторую — потом Сергей потерял счет. По сараю били из пушки, пришлось переменить позицию. „Дегтярь" раскалялся от работы. Хорольский бегал в тыл батальона, подносил новые диски. В середине дня ударила по лесочку, где накапливались для очередной атаки немцы, береговая батарея с северной оконечности острова — ее корректировщики появились тут, направляли огонь. Батарея, было слышно, клала увесисто. Сергей с Хорольским пообедали сухарями и банкой бычков в томате. Оба были на чертей похожи — в кирпичной пыли, тротиловой гари.
Потом опять немцы пошли на прорыв. До броска гранаты приближались. Федю Хорольского убило осколком. Из пролома в стене сарая Сергей бил по перебегающим темно-зеленым фигурам. Сквозь гром оружия слышались немецкие выкрики, наш ожесточенный мат. Какие-то бойцы, выбитые из своих траншей, полезли в сарай.
— Почему огонь не ведете? — зло крикнул им Сергей.
— А ты дай патроны, будем вести, — ответил хрипловатый бас, показавшийся знакомым.
Быстро темнело, бой затихал, обе стороны выдохлись. В сарай заглянул Писаренко:
— Беспалов! Живой ты чи ни?
— Живой пока. Надо Хорольского похоронить. Убило его.
— Если б только его. Хорошо, если дюжина от взвода осталась. А эти кто? — Писаренко всмотрелся в темные фигуры в углу сарая. — Из инженерного? Ну-к, берите лопатки, хоронить будем.
За сараем, с невидимой немцам стороны стали копать яму. Молча работали, молча снесли убитых, холмик над могилой набросали.
К Сергею подошел невысокий боец, спросил хрипловатым басом:
— Ты, что ли, Беспалов?
— Я.
— Серега?
Тут как раз немецкая ракета взлетела, и Сергей увидел худое обросшее лицо с голубыми, вроде бы и знакомыми, но подернутыми мрачноватой тенью глазами. На голову натянута мятая пилотка. Из-под грязной шинели торчат тонкие ноги в обмотках и заляпанных глинистой землей башмаках.
— Марлен, — тихо спросил Сергей. — Ты как сюда попал?
— А ты? — сказал Марлен, боец инженерного батальона.
Они вошли в сарай и улеглись у пролома в стене рядом с ручным пулеметом, уставившимся в бесприютную морнзундскую ночь.
— Тебя что, в голову ранило? — спросил Марлен.
— Да, задело. На Эзеле еще.
— А, ты оттуда. Курево есть? А то моя махорка кончилась.
Они закурили, держа огоньки в кулаках.
— Слыхал? —сказал Марлен. — Наше начальство-то сбежало. За Елисеевым, говорят, самолет прислали. Бросил нас подыхать тут.
— Не может быть. Мало ли что болтают.