Редакция согласилась. Но трижды напомнила мне, что я имею дело с редакцией кино, их интересует фантастика в кино, я должен написать о фантастике в кино.
— Но у нас нет кино-фантастики, — возражал я. — Пять с половиной фильмов. Я вам напишу о фантастике для кино.
— Но нам нужно о кино, — настаивал редактор.
„Ладно, напишу, там разберемся", — решил я.
И взялся за дело с усердием и с охотой. Б.В.Ляпунов — популяризатор, библиограф и любитель фантастики бескорыстно разрешил мне переписать его картотеку. Очень благородно с его стороны. Другой сказал бы: „Сам составляй!" Оказалось, что в русской фантастике набралось всего навсего шесть сотен романов и рассказов за полвека. Наверное ни в' каком другом жанре не было так скудно. Но зато с шестью сотнями карточек работать было легко, сортируя их так и этак. Я разложил их по годам и получил очень выразительную статистику.
Максимум пришелся на 1967 год, далее около 20 книг, только оригинальных, не переизданий, рассказы я уже не пересчитывал.
Обращаю ваше внимание, может быть, вы уже забыли, что книга эта о приключениях мысли. Так вот, стартовая площадка для мышления — обзор фактов. Чем больше фактов, тем содержательнее выводы. Вот шесть сотен фактов показывают нам историю развития русской фантастики (русской — национальная здесь не подсчитана). Взлет в период НЭПа, почти полное уничтожение в первой пятилетке, прозябание перед войной и после войны; во время войны опять исчезновение, не до того („Фантастики не было, когда были продовольственные карточки", — отметил один из моих слушателей). Новый взлет вместе с оттепелью и в особенности благодаря вниманию к спутникам. А затем неподвижный уровень эпохи застоя — ни вверх, ни вниз. Что происходит сейчас, вы знаете сами: наводнение зарубежной фантастики, жалкое трепыхание отечественной.
Мало того. В периодах менялось не только количество, но и качество — направление, тематика, дух. Для наглядности в лекциях я давал этим периодам названия по одному из характерных произведений.
1917—23 — „Красная звезда" — по роману А.Богданова.
Основная тема — отношение к революции. Пожалуй, самый выразительный роман — „Аэлита" А.Толстого. Герои его — красноармеец Гусев, энтузиаст мировой революции, готовый и на Марсе затеять революцию, и инженер Лось, его переживания: разлука и любовь. Тема очень близкая, когда эмиграция и фронт раскалывали семьи.
1924—30 — „Продавец воздуха" — по роману А.Беляева.
Мечта, техническая, научная и несколько воспаряющая над возможностями, воздух продается. Заоблачные идеи предлагают нам нередко авторы, тот же Беляев.
1933—40 — „Победители недр" — по роману Г.Адамова. Первая пятилетка позади, страна техницизирована. В большой литературе в моде производственные романы, в фантастике тоже производственные или обстоятельные познавательные путешествия.
1946—53 — „На грани возможного" — по сборнику В.Охотникова — писателя и изобретателя. Уровень рационализации. Рассказы о немнущихся брюках, нервущихся нитях, ветростанциях, новом методе строительства дорог.
1954—63 — „Падает вверх" — по роману А.Полещука. После XX съезда, после выхода в космос появилось настроение эйфории: все можем, все сумеем, чуть подтолкнуть и все само собой устремится вверх. В фантастике бурные мечты, далеко превосходящие Беляева. Но, увы, в практике бурный взлет не состоялся. Космос-космосом, а на полях неурожай, на Украине хлеб из гороховой муки. И последовал период сомнения, разочарования. Выразили его Стругацкие в романе „Трудно быть богом". Кстати одновременно выпустили они и самую радужную свою книжку „Понедельник начинается в субботу" — о веселых и всесильных молодых физиках, вынашивающих гениальные идеи с субботы начиная, даже пренебрегая свиданием с хорошенькой ведьмой.
Начертив волнистую трассу фантастики за 50 лет, я попробовал прогнозировать следующий поворот. Решил, что после неумеренного очарования „Падает вверх" и скептического охлаждения „Трудно быть богом" должна последовать синтетическая рассудительная фантастика, которую я назвал бы „Диспут богов". И не угадал. Молодые фантасты семидесятых годов все почти пошли по пути Стругацких, писали о том, что богом быть трудно, намекали, что наши боги и не боги вовсе. Я был одним из руководителей семинара молодых тогда, мы разбирали эти вещи с язвительными намеками, но публиковались они редко и с трудом. В печать же шла беззубая я сказал бы, фантастика, о космических, юмористических иногда приключениях простых людей, детей, бабушек, девушек. „Люди как люди" назвал я эту эпоху по сборнику Кира Булычева, пожалуй самого популярного автора тех лет. Думается мне, что настроение такое отвечало эпохе застоя. Люди остаются людьми, любят, заботятся о детях, ничего не меняется и менять не надо!