Сейчас кино и телевидение усердно обыгрывают приемы компьютерной техники.
Второй вывод: „Марсианина на Земле легче изобразить, чем людей на Марсе“. Это понятно. Марсианин — единственная фигура, выделенная блуждающей маской, или просто странно одетая и загримированная. Но чудо это действует на фоне обычной земной обстановки, каждая деталь которой, с детства знакомая, подтверждает подлинность чуда. На Марсе противоположное: нужно придумать каждую деталь чужой марсианской обстановки. Знаю, как мучились постановщики с фильмом „Туманность Андромеды". Как выглядит будущее? Изобретали будущую мебель, что-то придумывали вместо обоев, привлекали модельеров для одежды будущего, для транспорта будущего. И телефоны у них не такие, часы не такие, наверное, и манеры не такие. А получилось ходульно и торжественно.
И третий вывод, может быть, самый важный:
Среди четырех сотен фильмов едва ли нашелся десяток изображающих нечто положительное: будущее или рай, Бога или ангелов. Но зато десятки, сотни, где действуют черти, демоны, вампиры, мертвецы, зомби, злобные машины. Оказывается, очень просто изобразить уродливое, страшное, противное, нужно только исказить норму. Но труднее трудного показать прекрасное, всех восхищающее. У каждого зрителя свое понятие о совершенстве. В тексте, может быть, говорится, что принцесса была красавица писанная, ни в сказке сказать, ни пером описать. Ни сказать, ни описать, а режиссер должен вывести на экран конкретную артистку, желательно собственную жену; может быть, зрителям она не покажется небывалой красавицей. Так и с будущим: кому нравится такое, а кому и не нравится. Вот и поэт С.Шипачев сказал на обсуждении „Туманности Андромеды": „Мне в то будущее не хочется, мне там холодно".
А может быть зрителя и вообще не очень интересует рай. В раю райская жизнь, что ее расписывать?
Но об этом еще будет разговор в следующей главе, во всех следующих главах.
Книга моя и с иллюстрациями и с картой все-таки вышла. Очень нарядная книга, и снимков много, и художник хороший — с юмором.
Была рецензия, довольно кислая, в том же „Новом мире". Автор упрекал меня, что я дал классификацию и правила: в таком-то разделе такие-то требования, а то-то можно игнорировать. Впрочем, как я замечал, критики не любят правил. Предпочитают вдохновение. „Я — мастер литературного вкуса, книга мне не нравится, стало быть она плохая".
Очень огорчил меня - один видный фантаст, из ведущих. Выступил на собрании с убежденной речью: „Фантастика это литература, требования к ней чисто литературные, бывают книги хорошие, бывают плохие". Ни своеобразия, ни разнообразия. „Пиши, как я пишу!"
Обидно было мне. Книгу написал, разбирался в фантастике, зря старался выходит. Не заметили, не запомнили.
Верно говорят: „Слово слишком слабый раздражитель, печатное в особенности".
Но утешила меня записка, полученная как-то позже на выступлении, в Звенигороде. Там было написано: „Спасибо, тов. Гуревич, за Ваши беседы о научной фантастике. Они очень помогают". И подпись: „Учитель".
Как все нормальные люди, я верю похвалам, а не равнодушию.
Глава 4. ГЕОЛОГИЧЕСКОЕ РУСЛО
Осенью 1949 года меня, молодого, в силу возраста что-то обещающего и еще не слишком заносчивого автора, пригласили в Геологиздат и предложили написать геологическую фантастику.
Геологическую? Почему бы нет?
Тему я нашел без труда, я хорошо знал, что темы фантастики можно заимствовать у волшебных сказок. В сказках мечты: мечта о бессмертии (о живой и мертвой воде), или об эликсире вечной молодости. Ковер-самолет, превращение в птицу и рыбу — транспортные мечты. Есть и мечта геологоразведочная: цветок-папоротник, чудесный цветок, расцветающий раз в году в ночь на Ивана Купалу и сразу делающей землю прозрачной, так что видны все скрытые под ней клады.
Я предложил в качестве темы „Цветок папоротника". Конечно, имел ввиду научно-технический цветок, этакий аппарат, просвечивающий землю и показывающий скрытые ценности, конечно, не пошлые сундуки со старинными монетами, а что-либо более современное: полезные ископаемые, например.
Тема моя подошла. И меня деловито спросили, не нужны ли мне какие-либо командировки или консультации?
Я подивился такому хозяйственному подходу. В других редакциях мне говорили: „Хорошо, принесите, посмотрим", а тут сразу оформление командировочных. Но от командировки, на зиму глядя, я отказался, а консультацию попросил... у геофизиков. Я же знал, что помимо обычной геологической поверхностной разведки, существует и геофизическая: сейсмическая, электромагнитная, гравитационная. Мне надо было познакомиться с последними достижениями, чтобы в фантастике превзойти их в сто раз.