Я был доволен. Материалу полно, целое месторождение материала, и все продумано, все разложено по полочкам. Спросишь какую-нибудь деталь, тут же тебе целая лекция. Однажды я спросил Петра Евгеньевича, как он выбирает себе помощников. В группе полагается помимо старшего геолога еще один-два младших и человека три коллекторов — мальчиков на все руки. Обычно это были студенты-практиканты. Каждый год новые люди, их-то и надо выбрать.
Оказалось, что и тут своя методика.
Кандидатов, — а набиралось их человек шесть-восемь — Петр Евгеньевич приглашал на загородную прогулку ранней весной, в первых числах апреля, когда еще снег лежит в прогалинах, почва набухла водой, не так просто перебраться через канавы и лужи — не учебная обстановка, полевая. Вел группу и поглядывал, кто как себя ведет: кто помогает тому, кто послабее, кто делится, кто уписывает завтрак, отвернувшись, кто умело преодолевает канавы, кто плюхается в воду, кто говорит о геологии, а кто о ценах на рынке. Отобрал троих посильнее, но вот заметил, что самый сильный на обратном пути, севши в сторонке, подремывает, вытянув ноги.
— Ты что, Рома, устал?
— Да нет, не так уж устал. Но я, видите ли, спринтер, для моих мускулов не так уж полезна длительная, растянутая, расслабляющая в сущности нагрузка.
И Рома был забракован. В экспедиции не нужны люди, рассчитывающие, какая нагрузка полезна для их мускулов.
Для спутников у Петра Евгеньевича были подготовлены не только геологические, но и моральные наставления. Имелась особая книжечка с изречениями, иной раз и собственными. Некоторые из них запомнились, мы и в нашем семействе повторяем их нередко. Например:
— Если пойдешь вперед, неизвестно, найдешь ли что-нибудь, но если вернешься, ничего не найдешь наверняка.
Или:
— Люди подобны равнобедренным треугольникам. Есть высокие и узкие, есть широкие и плоские.
Сам себя он считал высоким (или глубоким) и гордился узостью. Неустанно твердил, что ученый и должен быть узким, сосредоточенным, только тогда он добьется успеха, даже ограниченным должен быть, даже глупым, как и говорила мне томная редакторша. Как понимает читатель, в отличие от Оффмана, я — треугольник широкий и плоский, с острыми углами и даже, как я предполагаю, с щупальцами на углах, чтобы еще до чего-то дотянуться, невидимое нащупать, залезть в самые неприметные щелочки.
Думаю, что в жизни нужны и такие и такие. Чаще узкие, чтобы конкретное дело делать, но некоторое количество и плоско-широких, чтобы осмотреться.
Эта книга вся плоско-широкая.
Вот еще наблюдение Петра Евгеньевича: когда олени дерутся, важенка стоит в сторонке и ждет победителя. Если опытная, обязательно дождется. А молодая, глупая, может и с третьим уйти.
Первая моя мысль: „Какой тупой звериный инстинкт! Никакого намека на возвышенные чувства". А как вдумаешься: ведь это правильно — по Дарвину. Важенка дожидается сильного, который подарит ей сильного сына. Победоносное потомство от победителя. Важенка, инстинктивно, конечно, заботится об улучшении рода.
А прелестные человеческие девушки разве не в победителей влюбляются? В победителей спортивных, победителей по уму, победителей по богатству, — последние хозяева жизни в XX веке. Тоже обеспечивают хорошую жизнь для себя и детей. Ну не всякие девушки. Есть и такие, у которых инстинкт материнства сильнее всего, эти самых жалких выбирают, за ручку по жизни ведут, как детишек.
Но больше всего мне запомнилось рассуждение о тесноте в просторной тайге. От него пойдет у меня целое русло — историческое. Но не будем отвлекаться. Пока плывем по геологическому.
Вот так шло у нас дело потихоньку. Время от времени я ездил (не пешком ходил) к метро Сокол. Петр Евгеньевич рассказывал, я записывал как можно подробнее историю самой любимой его экспедиции по реке Пижме, притоке Печоры. Но вскоре, к общему нашему удивлению оказалось, что материала для книги в одной экспедиции не хватает, пришлось прибавить еще и Мезень, да кое-что с Подкаменной Тунгуски прихватить, и с порогов Ангары.
Почему не хватало? Дело в том, прежде всего, что путешественнику каждый день пути интересен. Даже если он смотрит в окно поезда, смотрит с палубы парохода, перед ним все время проплывают новые ландшафты, он любуется разнообразием. При описании иначе: рутина каждый день, с утра встали, позавтракали, свернули палатки, погрузили в лодку, плывут вверх по течению, толкаясь шестами. Иногда порог на пути, если порядочный, надо разгружаться и по берегу его обходить, на небольшом можно и рискнуть, встряска для нервов. Преодолели, нашли подходящее обнажение, описали, собрали образцы, надписали, разложили по мешкам. Тут подошла пора обеда. Наловили рыбы или уток настреляли, разложили костер, сварили варево в котелке, поели. Поставили палатки, щели заткнули. Заснули, наконец. Выспались или не выспались, рассвело, пора вставать. Умылись ледяной водой в реке, позавтракали, свернули палатки, погрузили в лодку, пихаются шестами. Так на второй день, на третий, на четвертый. Декорация другая, но действия те же самые: палатки, лодка, обнажения... Про рыбную ловлю читатель уже знает, с добычей уток познакомился. Ему (вам) подавай новое.