Попробуйте сами рассказать свою поездку в поезде, от Москвы до Владивостока, скажем. Ехали и ехали. Если не было романа в купе, не о чем и говорить.
Так что я обкрадывал, как мог, всю биографию Петра Евгеньевича. Я усложнил маршрут, разделил группу надвое. Геолог с главным героем пошли на другую реку. По пути им попалось озеро, где ловили рыбу колхозники. Время было военное, мужчины все были на фронте, так что рыбачили одни девушки во главе со стариком. Девушки очень упрашивали заблудившихся мужчин застрять на озере, соблазн был велик, но долг неумолимый гнал их вперед. Не знаю почему, но именно эта глава нравилась читательницам. Казалось бы, что тут привлекательного: полсотни девушек на двух женихов. Может каждая представляла себя избранницей. Или злободневно было: все еще сказывалась нехватка мужчин после войны.
Еще была трудность с финалом. Победа или провал? Нашли месторождение или нет?
Но беда в том, что научное исследование — коллективный труд. Много-много раз и в разных руслах сталкивался я с этим. Считается, что открыл такой-то. На самом деле завершил долгий труд коллектива, иной раз нескольких поколений, подводящих к открытию.
В геологии давно уже прошел период находок на поверхности. Труды начинают теоретики — разбирают, как лежат породы, да какого они времени, что стоит искать в этой местности. Потом приходят полевые геологи, картируют, намечают перспективные точки для бурения. Буровики берут пробы, анализируют, оценивают запасы, считают, стоит ли начинать добычу. И снова бурение, уже не разведочное, а промышленное, закладка шахты...
Сам Петр Евгеньевич был теоретиком-тектонистом. Тектоника это наука о строении земной коры. Задача его экспедиций была — установить, как лежат пласты коры на Пижме, в дальнейшем — на Подкаменной Тунгуске. Лежали именно так, как он предполагал. Плиты упирались друг в друга, слегка приподнимались на стыках. Именно там могли быть подземные горбы — „купола", и если над этими куполами не песок, а плотная глина, под ней может накопиться просачивающаяся снизу или всплывающая на воде нефть. Если накопилась, можно пробурить и качать ее. Может быть, даже фонтан ударит из-за подземного давления.
Долгая история. Но читатель, увы, хочет конкретной находки — живой нефти. Я сам хотел живой нефти. Мне не хотелось писать историю находки поднятия на стыке плит, под которым всего лишь может быть нефть. И я заставил героя книги найти не только поднятие, но и купол, — книга так и называлась „Купол на Кельме", и в эпилоге из этого купола ударил фонтан.
Третья проблема: приключения. Читатель любит приключения. Книжка писалась для „Библиотеки приключений". Я требовал приключений, а Петр Евгеньевич сопротивлялся, твердил, что в хорошей экспедиции приключений не бывает. Кому это нужно — перевернуться на пороге, героически выплыть с трудом, девушку от смерти спасти, утопить все образцы? Приключение красочное, а экспедиция никчемная. Впустую ездили, усилия тратили, деньги тратили народные.
— А без приключений неинтересно, — настаивал я.
Выручил меня один из героев, местный житель, проводник экспедиции Тимофей (имя подлинное). Был он дельным человеком, неплохим охотником, хорошим рыбаком, снабжал экспедицию великолепной рыбой, но всегда рассказывал о своих неудачах истории с крючком, как он называл их, о том, как упустил добычу, как рыба сорвалась с крючка.
— И что ты все прибедняешься, — сказал ему геолог. — Мы же знаем, что ты молодец, ловить умеешь, стреляешь без промаха.
— А кому же интересно без крючка? — ответил Тимофей. — Если поймал, стало быть делал как умные люди, по закону. Почему сорвался сом — в понятие надо войти. Дурак, конечно, посмеется, а у которого голова на плечах, тот разберется, чтобы нос не расшибить там, где до него поскользнулись.