Виктор был хорошим парнем в духе пятидесятых годов — старательным, добросовестным и даже самоотверженным, с постоянной мыслью, что он что-то не додал, надо бы побольше. Скромность помешала ему и в личной жизни. Елена, спутница его в заповеднике VIII века, не оценила его, она была дальновидна, предпочла мужа не из пятидесятых, а из девяностых годов — процветающего доцента, лет на двадцать старше ее, умеющего добывать деньги, обставить квартиру, одеваться хорошо, держаться с апломбом и молоденькую жену одеть в шелка и меха. Короче, умел позаботиться о себе, в отличие от Виктора.
Виктор же, с его непомерной к себе требовательностью и самоотверженностью, погиб. Извержение предсказал, движение лавовых потоков проследил, но сам не уберегся.
Мои сотоварищи, писатели-приключенцы очень корили меня за то, что я погубил героя в середине книги. По их понятиям герой приключенческой повести должен победить, в крайнем случае погибнуть побеждая, но в самом эпилоге, не отдавая кому попало главную роль. Они даже ожидали, что Виктор спасся чудесным образом и пролежал до последней главы в какой-нибудь пещере без сознания. Но у меня был другой замысел. Меня волновала тема эстафеты научных деяний, общий труд разных специальностей, разных поколений даже. Я еще раз расскажу об этом в другом русле — темпорологическом.
Выше я говорил, что фантастику снабжают темами сказки. Обычная книжка обязана кончится свадьбой — это еще Марк Твен отметил. Историю двенадцатилетнего Тома свадьбой нельзя было завершить, Марк Твен вручил ему счастье по-американски — клад в 12 тысяч долларов. Фантастика же, та, которую я предпочитаю — „желательная" — завершается успехом дела. Но в науке или' технике успех — всего лишь очередная ступень, и за ней просвечивает следующая. Извержение предсказано — это явный успех. Но хорошо бы и вообще избавиться от извержений, не только предсказать, но и предотвратить.
О вулканах известно далеко не все, в недра действующего вулкана никто еще не влезал, но кое-что в его механизме все же понятно. Вулканы возникают на трещинах земной коры. В трещине, естественно, давление несколько ниже, туда выделяются растворенные в горячих породах газы. Газы, само собой разумеется, рвутся вверх, глубинное давление их подпирает, и в итоге, найдя слабое место, они вырываются наружу, иногда со страшенным взрывом. А за ними, также выталкиваемая давлением, поднимается и изливается расплавленная лава.
Такова картина в самом общем виде. Есть и варианты. Но я же не справочник пишу.
Газы бьют вверх, сбрасывая раскаленные бомбы, где-то в вышине расплываются облаком, лава же стекает, постепенно затвердевая и затыкая жерло каменной пробкой. Короче: вулкан это котел с испорченным клапаном. Какое может быть решение? Прочистить. Пусть газы выходят, но малыми порциями, не проламывая стенку вулкана! Пусть лава, если она поднимается до края, чинно стекает во заранее подготовленному лотку в заранее предназначенную равнину, в море, если оно поблизости. Не жар, не воспаление, а спокойное медицинское кровопускание.
Позднее я узнал, что нечто подобное предлагали в Индонезии для выпуска из кратера лавы или горячей пульпы.
Так что во второй части пришлось мне писать классический производственный роман с новыми героями: инженерами, проходчиками, диспетчерами, проходческими комбайнами.
Производственные романы были у нас в чести с тридцатых годов и до пятидесятых. Потом они вышли из моды, потом обливались литературным презрением. Но я всегда с уважением относился к труду. Мне казалось, что работа не менее интересна, чем семейные столкновения (чтобы не сказать ,,дрязги“). Но в том-то и дело, что семья есть у всех, у всех семейные заботы, они универсальны, а труды конкретны.
Значит, утихомирил я вулкан. Но на том эстафета не кончилась. Кроме извержений тревожат нас и землетрясения. Спитак надо напоминать? Причем это бедствие и тревожнее и кровожаднее.
Первопричина землетрясений тоже трещины в земной коре. Но какие именно? И почему они возникают? Мне самому довелось присутствовать на страстной дискуссии ученых. Они обсуждали, сжимается наша планета, или же расширяется. Если сжимается, тогда горные хребты это морщины, как на кожице засохшего яблока. Действительно, такие морщины видны на картах — Альпы, Кавказ, Гималаи, Анды и Кордильеры, всех не перечислишь. Если же Земля расширяется, кора ее должна бы лопаться как бы по шву, образуя длинные продолговатые трещины. И такие трещины есть, „рифтами" они называются в геологии: это озеро Байкал, африканские озера Танганьика и Ньяса, Красное море, Баффинов залив между Гренландией и Канадой, подводный Атлантический хребет, возможно, что и весь Атлантический океан — огромный рифт.