И здесь уместно вспомнить о дарвиновском принципе естественного отбора. В жестокой борьбе за существование, можно назвать ее и мягче — в разумном естественном отборе только целесообразное способно уцелеть. Нецелесообразное гибнет.
У животных целесообразно все — глаза великолепно приспособлены для солнечного света. Целесообразны уши, ноги, сердце, легкие, кожа, целесообразно поведение, иной раз невероятно сложное. Нам даже трудно понять, как это пчелы и муравьи, не имея разума, строят свои невероятно сложные города.
И вот возникает мысль: „А, может быть, срок жизни тоже целесообразен, полезен и достаточен для сохранения вида?"
Какой же срок считать целесообразным?
Нижняя граница определяется без труда. Чтобы вид не вымер, у животного (двуполого) должно уцелеть не меньше двух детенышей, не меньше четырех „внуков". Естественно, учитывая потери, животное должно родить больше двух, насекомое отложить больше двух яичек, рыба метать больше двух икринок, растение разбросать больше двух семян.
Не добродушие, не милосердная заботливость, а холодная жестокость природы проглядывает в этом правиле. Треска откладывает 36 миллионов икринок. Поскольку мировой океан не переполнен треской, стало быть из 36 миллионов вырастают и дают потомство в среднем две трески. Для новорожденной икринки жизнь — редкостная удача, как главный выигрыш в лото - миллион.
В отличие от рыб млекопитающие вынашивают детей, рождают сравнительно крупными, потом еще кормят и охраняют; у них убыль потомства не столь подавляющая. Но все же пресловутая кошка успевает в течение жизни принести примерно сотню котят. 98 из них гибнут, не дожив до зрелости. В противном случае все леса, поля и города были бы заполнены кошками.
Первобытный же человек — самое догадливое, самое совершенное, самое умелое и заботливое из всех живых существ, добился рекордной выживаемости. Он рождал, судя по современной физиологии — примерно десять детей, чтобы обеспечить продолжение рода. Двое доживали до старости и в свою очередь рождали десяток детей, прочие гибли от голода или в зубах хищных зверей.
Теперь становится понятным, почему у человека и кошки разное соотношение между периодом роста и зрелости. Человек лучше умел добывать пищу, он дольше мог кормить и охранять растущих потомков. Кошка не умела добывать так много пищи, раньше бросала своих детей на произвол судьбы. Свою неприспособленность ей приходилось покрывать плодовитостью и быстрым ростом.
Становится понятным и то, почему так трудно было найти логику в таблице продолжительности жизни. Для выживания не долголетие самое важное, к выживанию ведут разные пути: плодовитость или ловкость, большой рост (способствует безопасности) или же малый (пропитаться легче), в некоторых случаях и долголетие. Сокол, например, кладет 1-2 яйца, но живет сто лет. В сумме получается много птенцов.
Каков же должен быть минимальный срок жизни для первобытного человека с точки зрения сохранения вида? Очевидно лет 15-20 до половой зрелости, 20-30, чтобы народить десяток детей и еще 15 лет, чтобы вырастить последнего. Итого, 50-65, такова была естественная продолжительность жизни в первобытных лесах. Естественная, но не средняя. В лучшем случае только двое из десяти доживали до преклонного возраста.
Необходимый минимум — полсотни лет. Примерно в этом возрасте и у нас начинается старость. А максимум? .
Желательный максимум, как ни удивительно, как ни горько, равен минимуму. Те же интересы вида требуют, чтобы живое существо не задерживалось на этом свете.
Дело в том, что каждый вид — от вируса до человека — существует в смене поколений. Смена поколений была „изобретена" природой очень рано и сохранилась до наших дней, значит, она полезна для всех животных, для всех растений.
В смене поколений вид быстрее совершенствуется (приспосабливается к меняющейся среде), потому что дети не копия, а обновленная, улучшенная модель. У них и запас генов разнообразнее — наследство от отца и от матери, как бы больше инструментов для приспособления к жизни. Они и тело строят заново, не повторяя ненужные клетки.
Но морально устаревшая модель (родители) старше, крепче, больше ростом. Родители едят ту же пищу, что и дети, а запас пищи в природе не бесконечен. Пока лев-отец приносит добычу львятам, он помогает им расти. Когда же львиная семья распадается, лев-отец становится соперником, он как бы отнимает пищу у молодняка. Он сильнее и забирает себе львиную долю. Молодые же не в силах прогнать его, не в силах соревноваться с матерым зверем. И природа приходит на помощь младшему поколению. Она хладнокровно убивает могучего патриарха старостью. Лев-отец стареет и умирает. Его собственный организм отключает жизнь, чтобы освободить место потомству.