Понял я, что самое главное в этой науке Экономия. Не цель, не интересы людей, а экономия средств и труда.
Вначале была благородная и немножко саморекламная задача: организовать именно в нашей советской стране первый в мире институт долголетия. Выделили пятиэтажное здание в хорошем районе — не в самом центре, но повыше знаменитого Бабьего Яра. Прибавили стационар — для содержания стариков, как бы подопытных. Утвердили фонды и штаты. Директором хорошо бы академика... не сразу нашли. Во главе лабораторий — кандидаты. Желательно киевляне, чтобы не добывать для них еще и жилища. Ну вот Марья Ивановна только что защитилась. Какая у нее тема была? Электрические свойства мышечных клеток. Прекрасно! Пусть занимается сравнением электрического потенциала клеток молодых и старых. Имеет это отношение к старости? Вот и вставим в план.
И так продолжается работа из года в год. Есть стационар, в нем живут одинокие старики, хорошо питаются, занимаются гимнастикой, соблюдают режим, можно фильм снять о том, как они хорошо себя чувствуют в круглогодичном доме отдыха: гуляют, купаются, даже на лодке гребут. Есть старики со старческими болезнями: хотя их лечат во всех поликлиниках, но можно изучать и в Институте Геронтологии. Можно проявлять и необходимую научную деятельность: писать статьи, составлять сборники, собирать конференции, самим ездить за границу для участия в международных, доклады делать, диссертации готовить. Работа кипит, дело стоит. Согласно статистике, продолжительность жизни не увеличилась у нас с шестидесятых годов.
Только лет через двадцать после моего визита в Киев, в планах института появилась графа „Радикальное увеличение жизни", да и то: „Установление биологического возраста человека".
Что такое биологический возраст? Допустим, по паспорту человеку семьдесят, а выглядит он или чувствует себя, как шестидесятилетний. Но как определить точную цифру? Все равно, что здоровье определять по термометру. Если повышенная температура, надо полагать, что болен, но может быть болен и при нормальной. Так и тут. Допустим, определим возраст по половой потенции. А если почки больные? Или ноги? Или легкие? Вводить коэффициенты для каждого органа? Что это даст? И допустим, закончив вычисления, записали, что биологический возраст — 62 года 7 месяцев. Дальше что? Как радикально продлевать жизнь?
Думается мне, что даже и скромная графа о биологическом возрасте появилась под давлением извне. А давление это исходило от посторонних энтузиастов. Всех не могу перечислить. Их было немало — одиночек, групп, обществ, даже с уставом, президиумом, правилами приема и исключения, временным пребыванием в каких-либо клубах. В большинстве дело кончалось пожеланиями, лекциями, спорами, но были и дельные люди, способные ставить опыты там, где они служили. Пожалуй, самым целеустремленным был Лев Владимирович Комаров, выше я упоминал его. Наверное, обижу всех остальных — Дильмана, Бердышева, Гаврилова, Исаева, Донцова, многих других, но мне кажется, что Комаров больше всех вложил души в дело.
Инженер по образованию, мой ровесник, во время войны он пришел к выводу, что жизнь человека можно увеличить многократно. Бросил инженерную специальность, бедствовал, голодал без продовольственных карточек, но находил возможность ставить опыты, трудясь по 14 часов в сутки. Приобрел второй диплом — биологический, в дальнейшем защитил и кандидатскую. Познакомился я с ним в обществе геронтологов. Он отнесся ко мне сурово, даже ревниво. Я-то пришел с большой статьей в популярном журнале, а у него тогда были только ксерокопии выступлений. Но он работал, на птичьих правах, но работал.
В Институте Высшей Нервной Деятельности выделили ему чуланчик на лестнице, там он ставил опыты с кроликами, привлекая на помощь дворовых мальчишек. Мне он показал свои опыты, ворча, что я отнимаю у него время.
Из этого института вскоре его выжили, как не соответствующего тематике. Он устроился в Институте Общей Генетики, там тоже кочевал — были у него комнаты на Живописной улице, что на обрыве над Москва-рекой, потом в старинном особняке возле Ивановского монастыря. Опыты он ставил уже не с кроликами, а с мухами — в два раза больше нормы жили у него мухи-долгожители. Авторитет он все-таки приобрел постепенно, его знали и за рубежом, он был соредактором международного журнала „Джувенейшен“ („Омоложение"). Приглашали его и на конференции, в общем он вносил беспокойство в размеренную жизнь Киевского Института.
При всем уважении, даже восхищении упорством Комарова, не умолчу об одной моей претензии к нему. Не было у него ясной теории, твердого плана борьбы за сверхдолголетие. Было общее представление, что на организм действуют химические и физические силы, стало быть какими-то физическими или химическими воздействиями можно изменить срок жизни. На кроликов он пытался воздействовать холодом, на мух магнетизмом и сахарным питанием, потом склонялся к теории исчерпания энергии в мускулах. Под конец занялся статистикой по примеру американцев Ирвина и Шоу, собирал сведения, какие лекарства способствуют продлению жизни. Конечно, это не радикальное продление, рядовая медицина.