Но не это главное. Главное, что он собрал всех сторонников радикального продления жизни. Организовал симпозиум, опубликовал тезисы докладов. Показал, что помимо официальной консервативно-наблюдательной линии, в геронтологии может быть и радикальный подход.
На том симпозиуме я присутствовал. Доклада не делал, но выступал. И опять (от ворчливости или от незнания обычаев) не был доволен. С моей точки зрения конференция собирается, чтобы поставить вопрос — как радикально продлить жизнь? Люди спорят, оспаривают, но выбирают в конце концов перспективные направления, распределяют обязанности, обещают к следующему симпозиуму что-то выяснить, опробовать, опровергнуть, доказать. Оказывается, все не так. На симпозиуме ученые мужи (и дамы) оповещают друг друга, чем они занимаются. Кое-что имеет отношение к долголетию, а что-то и не имеет. Важно выступить, важно опубликовать тезисы, это имеет значение для будущей диссертации. Обругал я молодую аспирантку, которая вообще никогда не слыхала о самоустранении животных (лососевых, поденок, других насекомых). Все время сползали на обычную медицину. Некий хитрый формалист предложил определить точно, что такое нормальный срок жизни. 70 лет? Тогда все сверх семидесяти будем считать радикальным долголетием. 70 лет и один месяц, вот мы и выполнили задачу.
Но все-таки симпозиум состоялся, и тезисы вышли, и главное в них было высказано. И консерваторы забеспокоились. И в результате...
В результате Комарова срочно уволили на пенсию.
Что я добавил к первой своей статье? Добавил роман, о нем речь будет ниже. Добавил с десяток статей, все о возможности долгой-предолгой жизни. Были статьи в журналах, у нас и за рубежом, в „Литературной Газете" выступал я трижды, все уговаривал людей не стареть и не умирать. Не уговорил, рвутся в старость. После каждой статьи был всплеск откликов, чаще наивных, иногда нахальных, типа: „Я знаю, как избавиться от старости, если вы поместите мой рассказ, статью, труд, я сообщу вам секрет". После одной из статей в „Литгазете" пришла решительная телеграмма на служебном бланке: „Бросьте газеты, это пустое. Приезжайте ко мне в Ленинград, мы с вами сделаем дело". И подпись: директор отдельной электроискровой лаборатории Л.Юткин. В Ленинграде я у него побывал, но не сразу. Оказалось, что он известный изобретатель-универсал, многостаночник, подобно упоминавшемуся в начале главы Новицкому. У Юткина было множество патентов, более двухсот, по всем стенам в его комнате были выставлены пронумерованные папки, иной раз с надписью: „Драка номер один, драка номер два". Идеи были самые разнообразные: электрические, механические, энергетические, что же касается омоложения, он надеялся достичь его длительным переливанием крови от молодого организма к старому. Как и у Новицкого, теория у Юткина была неубедительная, я даже не пересказываю ее, но практика не безнадежная. Были у него и предшественники. На омоложение путем переливания крови надеялся А.Богданов, революционер, философ, автор фантастических романов и первый у нас директор Института переливания крови. Богданов пробовал и опыты ставить на себе с тройным переливанием крови сыну и еще третьему человеку, но без особого результата. С сыном же мне довелось познакомиться, от него я и узнал об этих переливаниях. Сын тоже был биологом, но в геронтологии стоял на твердых позициях: человеку отведено 120 лет, если будет жить правильно, доживет. И переливанием крови заниматься не собирался.
Юткин же занимался. И утверждал, что на собаках у него получился хороший результат. Дряхлый кобель ожил, даже проявил активный интерес к собачьим дамам. К сожалению, он сбежал...
Чем дело кончилось? Общественный контроль установил, что в лаборатории занимаются посторонними делами, не соответствующими ее назначению. Собак пришлось изгнать.
А потом Юткин поехал читать лекции в Тбилиси и там умер.
О специалистах я рассказал, о любителях рассказал. Остается упомянуть еще о беседах с крупными учеными-биологами.