Что же касается функции Шорина, она была обычная научно-фантастическая. Он тоже хотел во что бы то ни стало найти братьев по разуму и наладить с ними постоянную связь. Характер у него был незаурядный, а цель-то общефантастическая.
Но далеко не все авторы заботились о правдоподобном транспорте. Как их герои переправлялись на Сириус, на Вегу, на Бетельгейзе? Неведомо как. Потомки наши придумают, пришельцы перевезут,. как-нибудь доставят в удобной спальной ракете. Важно, чтобы было на что посмотреть. И вот раз за разом появляются рассказы, где звездолетчики, улетев за десять световых лет, находят там цивилизацию, улетают за сто световых лет и находят цивилизацию, улетают за тысячу, за десять тысяч — аж в самый центр Галактики, за миллионы световых лет в соседние галактики и находят там цивилизацию... Цифры уже не производили впечатления: миллион, два, три... сто миллионов световых лет... лишь бы нашлась цивилизация.
И я, упорный искатель новизны, подумал на каком-то этапе: „Миллионы-миллионы световых лет и цивилизация — это уже не новинка. Что если никаких цивилизаций не найдут?"
Логика географии моей любимой подсказывала следующее.
Первая стадия — открытие, обследование, использование готовых даров природы. Стадия вторая: освоение, заселение, обработка земель. И уж третья: когда свободные земли использованы, богатства исчерпываются — преобразование открытых земель, те есть орошение, осушение, каналы, тоннели, лесопосадки...
Космос, судя по началу, обещал не очень много богатства. Может, там и есть месторождения, да перевоз-то почем? Для освоения, заселения, обработки чужие планеты явно не годились. Очевидно человечеству, не в ближайшем будущем, а лет через двести-триста придется заняться преобразованием планет, приспособлением их для человека.
Или же — по совету моего йога — приспособлением человека к планетам, получению тела, пригодного для жизни в космосе. Но как с таким телом возвращаться в отпуск на Землю? Переодевать его что-ли?
Для начала я решил планеты приспосабливать. Но почти все они крупны, человеку на них будет тяжело жить. Задача первая: расколоть их на части. Я решил пожертвовать в первую очередь Ураном — далекая планета, холодная, явно бесполезная, обойдемся без нее. А если расколоть, выйдет целых двенадцать Земель — хватит для расселения на первое время. Потом можно будет Нептун пустить в расход, со временем — Сатурн и Юпитер.
И написал я рассказ „Первый день творения", рассказ о создании двенадцати планет из Урана. Парадный рассказ, о первом дне творения.
С подъемом писал я его. Масштабность вдохновляла. Не какое-нибудь путешествице, а создание дюжины миров. Праздник человеческого могущества. И героем я выбрал молодого поэта, свидетеля и участника великого дела. Он сам понимал, что он очевидец исторического события, дал себе слово воспеть его стихами. У меня каждая главка начиналась стихотворным эпиграфом.
Тоже подумать надо было: а какие стихи будут в те времена — в XXIII веке? Я решил: пусть будут разные. Давал и классические размеры, и свободный стиль под Маяковского и романс. Решил, что в будущем единого стиля не будет, у каждого стиха своя форма. Рассказ был напечатан довольно быстро в журнале, в авторском сборнике, в альманахе, переведен на немецкий, румынский, японский...