Да, наука была создана, в основном завершена. Но предстоял еще переход к промышленному использованию.
Очерк 9 — об организаторе опытного завода. И само собой разумеется, он по характеру организатор, умеет подбирать людей, расставлять, давать задания, наставлять и требовать.
Очерк 10 — об испытателе. Понятно, что от него прежде всего требовались физическая сила, терпение и выдержка. И поскольку путешествие во времени по условиям своим противоположно космическому, выбирали не из летчиков, а из водолазов.
На том повесть кончается. Десять очерков о двенадцати ученых. Самым придирчивым поясняю: в некоторых очерках были по два героя.
Повесть была издана-, знатоками фантастики одобрена, популяризаторами осуждена категорически. „Никакого коллектива не было, — твердили они. — Все предшественники и последователи — нули. Закон тяготения открыл Ньютон, Америку — Колумб, паровую машину изобрел Уатт, паровоз — Стефенсон. Науку создают гении “. Наверное одно имя проще запомнить, да и преподавать так проще.
Но нет писателя без почитателя. Неожиданно узнал я, что аж в Болгарии, в маленьком городке на берегу Дуная, целый литературный кружок играет в мою повесть...
Первоначально история открытия намечалась, как одна из глав романа „Темпоград“. Но в качестве главы она оказалась громоздкой, до и писалась не в приключенческом стиле. И содержание романа иное: в повести открытие делается, в романе — применяется, надо показать, что дает людям Темпоград и как живется в этом необычном городе.
А кроме того я, непременный пропагандист фантастики желательной, нагрузил себя и еще одной проблемой: осуществима ли моя фантазия хотя бы в принципе? Если бы писал о нежелательной, такой вопрос вообще не стоял бы. Нежелательную идею можно и не разрабатывать: свалить на пришельцев, дескать, они импортировали этакую гадость, или же на безумного ученого...
И думаю, фантазия моя осуществима. Если не верите, вот вам начало рассуждения.
Согласно теории относительности, время замедляется при ускоренном движении; при очень больших субсветовых скоростях минуты растягиваются в дни, дни в годы. Масса же при этом растет, приближаясь к бесконечности.
Очевидно, если мы хотим ускорить, сжать время, превратить годы в дни, а дни в минуты, надо организовать какой-то процесс, противоположный ускорению. Но как замедлить движение тела, стоящего на твердой земле неподвижно?
И вот есть зацепки: при ускорении времени масса должны бы уменьшаться. Для уменьшения массы герои моего „Темпограда“ нашли целых три способа. Два из них встречаются в природе, а если бывают в природе, стало быть осуществимы.
На том я ставлю точку. Любителям физики дана подсказка, можете ее развивать сколь угодно глубоко. Я же обязан прежде всего ответить на потребительский вопрос: „А что это даст нам, грешным, простым людям?“
Не хотелось бы разменивать этакое великое открытие на темпо-будочки для нерадивых студентов и запутавшихся бухгалтеров. Грандиозное требует грандиозного, глобального применения. Допустим, появилась сверхстрашная пандемия какой-либо сверхчумы (когда я задумывал „Темпоград", СПИДа еще не было). И Темпоград — Город Скорой Помощи создает вакцину в трехдневный срок.
Впрочем, хорошо помня свои приключения с землетрясением в Крыму, я не решился пугать юного читателя придуманными катастрофами. Всемирный голод? Всемирный пожар? Всемирное наводнение — Одесса проваливается в Черное море? Нет, это не прошло бы в 1970... И я придумал катастрофу, но не у нас. Где-то по расчетам астрономов ожидается взрыв новой звезды. Любопытствующие исследователи летят туда и неожиданно узнают, что возле той взрывчатой звезды есть населенная планета. Надо спасать ее срочно. Вот и задание для города Срочной Помощи.
Конфликт найден; приключения обеспечены: космические полеты, столкновения с рабовладельцами — властителями той планеты, капризы зловещего взрывчатого солнца, меры против взрыва, поспешность, риск. Однако не органичен этот конфликт для темы, не вытекает он с необходимостью из сочетания времени быстрого и обычного, из соседства двувременного мира.