Вечером дядя Юра объявил, что мне надо срочно уехать. Домой, в Баку. Я отказалась: возвращение к Калмыкову было невозможно.
— Да ты понимаешь, какая над тобой опасность? — закричал он страшным шепотом. — Хватают всю вашу компанию, значит, и до тебя доберутся!
— Но мы ничего дурного не делали. Ваня докажет, и Зураб... Их выпустят через неделю... ну, две...
— Хрен их выпустят!
Вдруг я поняла: не столько за меня боялся дядя Юра, сколько за себя и тетю Леру. Она беременна, на пятом месяце, и вот это действительно важно. Надо оградить ее от волнений. Я знала, как тяжело она пережила гибель своего первенца, Никиты, и как страстно хотела ребенка.
— Хорошо, дядя Юра. В Баку я не поеду, но завтра же уйду от вас. Только, пожалуйста, не беспокойтесь.
— Дура! — заорал он в полный голос. — Куда уйдешь?
У меня была смутная мысль о Бэле, вернее, о той женщине, у которой она жила в Петергофе. Да все равно куда...
— Никуда ты не уйдешь, — сказала тетя Лера. — Может, пронесет.
— А если не пронесет? — Дядя Юра заметался по комнате. — Вот что, — остановился он передо мной. — Я слышал в училище, идет набор вольнонаемных для работы в Пиллау. Завтра же узнаю.
Набор вольнонаемных, в том числе и для работы на метеостанции в неведомом мне Пиллау, действительно шел. Но я все еще надеялась, что Ваню вот-вот выпустят. Спустя два или три дня узнала, что арестована Бэла... арестован Николай... кажется, и Володя...
Хватали всю компанию.
Я согласилась завербоваться в Пиллау. Я вполне управлялась с работой синоптика. Пусть.
Глава пятнадцатая
БАКУ. ДЕКАБРЬ 1989 ГОДА
Восемнадцатого декабря у Котика Авакова и Эльмиры день свадьбы. Они всегда отмечают годовщину — это семейная традиция. Обычно Эльмира готовит, с помощью матери, пиршественный стол, да еще какой! Собираются родня, близкие друзья, и начинается долгое застолье с тостами, шутками и многочисленными сменами блюд. Нигде не бывает еды вкуснее, чем у Эльмиры.
Сегодня у них сорок вторая годовщина, что само по себе знаменательно: много ли теперь таких прочных семей? Впрочем, нам с Сережей не намного меньше — мы женаты ровно сорок лет.
Живут Котик и Эльмира на углу улицы 28 апреля (бывшей Телефонной) и лейтенанта Шмидта. В этом доме обитает начальство среднего звена. А Эльмира, хоть и не самое крупное, но начальство в совете профсоюзов. Она всегда была активисткой, и в школе, и в институте, но выдвинуться в руководство ей, конечно, помогло громкое имя отца.
Али Аббас Керимов в годы моей юности был вторым или третьим (это как считать) лицом в республике. Его биография служила как бы образцом жизни: вот человек из народа, сын неграмотного тартальщика, пришедшего в веревочных лаптях-чарыхах на балаханские нефтепромыслы из азербайджанской глубинки. С 11 лет — и сам тартальщик, хлебнул ужасы капиталистической эксплуатации. В годы мировой войны смышленого юнца заприметили агитаторы из эсдеков. И Али Аббас, усвоивший набор большевистских лозунгов, втянулся в нелегальную работу. Он любил рассказывать, как в 16-м году отвез передачу Шаумяну, сидевшему в Баиловской тюрьме, — чурек, сыр-пендыр и зелень. Разумеется, он выполнял и более серьезные поручения. Листовки там, агитация. Научился на митингах выступать. В марте 18-го, когда в Баку вспыхнула татарско-армянская резня, в промысловом районе ее не допустила дружина самообороны, в которую входил и Али Аббас. Ему шел двадцать первый год, и он, конечно, крайне изумился, если бы предвидел, какая блестящая карьера его ожидает.
В праздничные дни Али Аббас, человек из народа, толстенький, невысокий, в шляпе, надвинутой на густые черные брови, стоял рядом с Багировым на правительственной трибуне и вяло махал рукой, а мимо текла демонстрация, в том числе, и мы, школьники. Говорили о нем, что по натуре он человек добрый, но осторожный, полностью подмятый Багировым. В школьные годы я ни разу не видела Али Аббаса вблизи, хотя бывала у Эльмиры дома. Вечно он был на государственной службе, а домом заправляла его хлопотливая и крикливая жена Гюльзан-ханум. Она родила Али Аббасу трех дочерей. Впервые я увидела его в домашней обстановке после того, как Сережу демобилизовали и мы с ним и Ниночкой вернулись в Баку. В 53-м мы впервые были званы к Эльмире и Котику на день свадьбы — они жили тогда в старой огромной квартире Али Аббаса. И он, благодушно улыбаясь, вышел к праздничному столу — в костюме, обтягивающем круглый живот, с седым квадратом усиков под толстым носом.