Когда Уиллоу наконец отыскала его под вековым дубом, в самом центре площади, отек уже начал спадать. Последние десять минут Оливер безуспешно пытался отковырять палкой подковы, прибитые к подошвам. Надо же, как бывает. Он несколько лет ходил сюда, нередко – с другом Лондоном, чтобы поглядеть, как обретают свое призвание другие тринадцатилетки, а домой возвращался с мечтами о будущей профессии, о приключениях и славных битвах. Что же теперь получается: мечты навечно останутся мечтами?
Уиллоу села на скамеечку рядом.
– Ну вот и всё… – подытожил Оливер.
Закрывались последние шатры. Всех, кто прошел отбор, уже объявили.
Его в этом списке не было. Его не взяли учиться ни одной из профессий.
Уиллоу обняла брата за плечи.
– Ничего страшного. Лучше начать учиться, когда готов, а то запишут куда попало, потом жалеть будешь!
– А как я пойму, что готов?
– Почувствуешь. Недаром же этот день зовется Днем призвания! Потому что Профессия ищет тебя, а не наоборот.
Уиллоу легко говорить! В ее собственный День призвания она первым делом направилась к палатке следопытов и мгновенно прошла отбор. Да что там, всех его сестер очень быстро принимали на обучение.
– Я видел Лондона, его взяли учиться на фонарщика, – сказал Оливер.
Уиллоу немного обдумала эту новость.
– Так себе достижение. Придется постоянно задирать голову, шея будет болеть!
Оливер понимал, что сестра пытается его поддержать. Вот только легче ему не становилось. Мама с папой стояли чуть поодаль и о чем-то оживленно беседовали, но нет-нет да и поглядывали на сына. Мередит положила руку на плечо Оливеру-старшему, будто хотела его остановить.
– Простите, а который час?
К Оливеру подошел горбатый старик с кустистыми седыми бровями – такими длинными, что того и гляди взлетят. Смеркалось, но старик прикрывал глаза ладонью, точно спасался от яркого света.
– Недавно пробило шесть, – сообщил Оливер, удивившись, что старик не услышал часов на башне Ратуши – они прозвонили всего несколько минут назад.
– Вот те на! Опоздал! – воскликнул незнакомец и выпустил из рук здоровенный дорожный сундук на колесиках, который волок за собой.
Старик был одет в поношенный пиджак до колен, бриджи и прохудившиеся ботинки. Он вытер лоб платком. Кожа у старика была такой бледной, что казалась фарфоровой. Он явно не был готов к долгой вылазке на улицу.
– Я должен был поставить шатер несколько часов назад. С этой работой совсем счет времени потерял! – посетовал он.
Оливер и Уиллоу озадаченно переглянулись.
– Шатер? – переспросил Оливер.
– Да, чтобы найти себе ученика!
Уиллоу толкнула брата локтем.
«Нетушки, – подумал Оливер, – в этом году с меня уже хватит». Очередного провала он бы не пережил.
– А чем вы занимаетесь? – уточнил мальчик.
Старик поглядел на него так, будто Оливер сморозил глупость.
– Сразу видно, ты ни разу порога библиотеки не переступал!
Оливер растерянно заморгал. Ну и тон! Между прочим, он бывал в библиотеке. Правда, всего один раз. И дошел аж до стойки, где выдают книги, а там узнал, что, оказывается, надо сперва записаться. Вечером он спросил у родителей, можно ли ему получить читательский билет, но отец первым делом осведомился: «А сколько мне это будет стоить?» Тогда Оливер понял, что дальше говорить не о чем, и больше в библиотеку не ходил. Он пытался утолить свою жажду другими способами: брал книги у Лондона Ллевелина, читал произведения, которые отдельными главами печатались в газете, покупал на рынке книжки с такими потрепанными обложками, что их отдавали почти даром.
Тщательно вытерев лоб и брови, библиотекарь поднес платок к носу и шумно высморкался – этот звук напомнил гудок клаксона.
– Впрочем, это не страшно, – продолжал он. – У прежнего ученика навыки чуть ли не из ушей лезли, а долго он не продержался! Кстати, уши пострадали первыми. – Он смерил Оливера взглядом. – Ты, как я погляжу, ростом не вышел. Ну и отлично! Попасть будет сложнее!
«Попасть будет сложнее»? О чем толкует этот чудак?
– Лучшее время – настоящее! – продолжал библиотекарь. – Хотя я бы предпочел управиться пораньше. Ладно. Хочется и дальше цитировать «Теорему о петлях» Мура, но боюсь разрушить пространственно-временной континуум. Опять.
«Чудак – это мягко сказано, – подумал Оливер. – Старик явно переступил грань здравомыслия и топчется на той стороне!» Может, он и не библиотекарь вовсе, а только прикидывается?