Связи между Парижем и Москвой выстраивались в течение многих десятилетий. Парадоксальным образом мы обнаруживаем их следы в романе Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита», начатом в эпоху НЭПа и законченном в тридцатых годах. Эта глава романа называется «Черная магия и ее разоблачение» 96. Она приводит нас в театр Варьете, где выступают клоун и блондинка-танцовщица в трико и короткой юбочке. Обсыпанный белой пудрой конферансье Жорж Бенгальский объявляет выход магистра магии мосье Воланда, каковой появляется в сопровождении долговязого субъекта по имени Фагот и жирного черного кота. Они сообщают зрителям, что имеют намерение выяснить, как изменились москвичи внешне и внутренне, и показывают разные фокусы: по залу разлетаются рублевые купюры, кот отрывает конферансье голову, но она тут же возвращается на шею конферансье. Во время следующего фокуса сцена превращается в дамское ателье, явно скопированное с парижского модного бутика. В конце представления советские гражданки, раздетые чуть ли не догола, разбегаются, кто куда.
«И тотчас пол сцены покрылся персидскими коврами, возникли громадные зеркала, с боков освещенные зеленоватыми трубками, а меж зеркал витрины, и в них зрители в веселом ошеломлении увидели разных цветов и фасонов парижские женские платья. Это в одних витринах, а в других появились сотни дамских шляп, и с перышками, и без перышек, и с пряжками, и без них, сотни же туфель — черных, белых, желтых, кожаных, атласных, замшевых, и с ремешками, и с камушками. Между туфель появились футляры духов, горы сумочек из антилоповой кожи, из замши, из шелка, а между ними — целые груды чеканных золотых продолговатых футлярчиков, в которых бывает губная помада.
Черт знает откуда взявшаяся рыжая девица в вечернем черном туалете, всем хорошая девица, кабы не портил ее причудливый шрам на шее, заулыбалась у витрин хозяйской улыбкой.
Фагот, сладко ухмыляясь, объявил, что фирма совершенно бесплатно производит обмен старых дамских платьев и обуви на парижские модели и парижскую обувь. То же самое он добавил относительно сумочек, духов и прочего.
Кот начал шаркать задней лапой, передней и в то же время выделывая какие-то жесты, свойственные швейцарам, открывающим дверь.
Девица, хоть и с хрипотцой, но сладко запела, картавя, что-то малопонятное, но, судя по женским лицам в партере, очень соблазнительное:
— Герлэн, Шанель номер пять, Мицуко, Нарсис Нуар, вечерние платья, платья коктейль…
Фагот извивался, кот кланялся, девица открывала стеклянные витрины.
— Прошу! — орал Фагот. — Без всякого стеснения и церемоний!»
Дамы из зала поднимаются на сцену. И получают на память об этом вечере флакон духов.
«— Фирма просит вас принять это на память, — сказал Фагот и подал брюнетке открытый футляр с флаконом.
— Мерси, — надменно ответила брюнетка и пошла по трапу в партер. Пока она шла, зрители вскакивали, прикасались к футляру.
И вот тут прорвало начисто, и со всех сторон на сцену пошли женщины.
В общем возбужденном говоре, смешках и вздохах послышался мужской голос».
Голос протестовал против дикого поведения женщин, которые к тому же тарахтели по-французски, даже те, кто не знал по-французски ни слова.