Эрнест Бо, изобретатель «Chanel № 5», также был учеником Лемерсье. В 1912 году, к столетней годовщине Бородинской битвы, он создал аромат «Bouquet Napoléon», исходным материалом для которого послужил «Любимый букет императрицы Екатерины II». Огюст Мишель, перешедший от Ралле к Брокару, знал этот рецепт. Это означало, как пишет Наталья Долгополова, что в 1912/1913 годах два разных московских предприятия выпустили идентичные или аналогичные духи под разными названиями.
Эрнест Бо, работавший у Ралле, увез во Францию рецепт духов «Bouquet Napoléon» и составил «Chanel № 5». Этим можно объяснить, почему «Красная Москва», так похожая на «Chanel № 5», была изготовлена не на фабрике «Свобода», преемнице Ралле, а на фабрике «Новая заря», где продолжил работу Огюст Мишель, бывший сотрудник Брокара. Согласно этой версии, путь во Францию от «Ралле» к «Шанель» проложил Эрнест Бо, автор «Bouquet Napoléon» и «Chanel № 5», а путь от фирмы «Брокар» к советской фирме «Новая заря» проложил Огюст Мишель, взяв за основу «Букет императрицы Екатерины II» и создав «Красную Москву». И обе дороги, вероятно, начинались от их общего учителя А. А. Лемерсье.
Другие авторы сомневаются в том, что «Красная Москва» ведет свое происхождение прямо от «Любимого букета» 18. Как бы то ни было, во всем мире она стала самой известной парфюмерной маркой Советского Союза, а после перестройки, в результате приватизации парфюмерной промышленности, вернулась на русский рынок как самый успешный ремейк самых знаменитых советских духов. Правда, третье поколение «Красной Москвы» сильно отличается от оригинального аромата. Чтобы ощутить его, следовало бы воссоздать первоначальные версии по оригинальным рецептурам и использовать оригинальные ингредиенты. Вторая возможность: найти абсолютно плотно закрытый и хорошо сохранившийся оригинальный флакон и открыть его. Третья возможность: положиться на описание аромата, данное советским экспертом Р. А. Фридманом: «Теплый и нежный, даже немного горячий, но интимный и мягкий запах. Типично женские духи» 19.
Из интервью тридцатых годов понятно, что преемственность, передача знаний, пусть не во всех подробностях, очевидна. И носителем этой преемственности, благодаря случайному стечению обстоятельств, стал Огюст Мишель.
Мишель, переживший бурные годы революции и Гражданской войны, попытался уехать на родину, куда уже вернулась большая часть французского землячества Москвы. Для оформления визы он оставил свой паспорт в неком учреждении, находившемся у Никитских ворот в центре Москвы, но так и не получил его обратно. Ему выдали лишь разрешение на временное пребывание в стране. Он остался и возобновил работу на фабрике Брокара, к тому времени уже национализированной. И так продолжалось вплоть до восстановления дипломатических отношений между Францией и Советским Союзом (1924). Мишелю вернули его паспорт. Но он остался в советской России, то ли потому, что смог снова заниматься своей работой, то ли потому, что нашел там свою великую любовь. Как бы то ни было, можно с уверенностью считать, что Мишель сыграл весьма значительную роль в восстановлении парфюмерной промышленности в России, в результате чего и здесь произошла «смена парадигмы» в мире ароматов.
До революции высокоразвитая парфюмерная индустрия России была представлена иностранными, в основном французскими, фирмами, которые вели энергичную конкурентную борьбу за огромный русско-евразийский рынок. Теперь она была национализирована, и ее приоритеты кардинально поменялись: речь шла о массовом потреблении, о снабжении населения предметами гигиены и бытовой косметики. Иностранные эксперты уехали, экспортно-импортные цепочки поставок прервались, необходимые ингредиенты перестали поступать. Нужно было реорганизовать и поставить на новые рельсы весь парфюмерный комплекс.