Лаборатория. Не здесь, не сейчас — где-то в глубине Разлома, возле самих Врат. Ева стояла у массивной машины, опутанной кабелями и эфирными нитями. В центре машины, подключённый к десяткам интерфейсов, находился Джейми.
Но это был не мой маленький мальчик. Его тело светилось золотом TX-∇, глаза были открыты, но смотрели сквозь реальность. Вокруг машины стояли тени — пятнадцать фигур, едва различимых в полумраке. Пятнадцать версий меня.
— Последняя калибровка, — голос Евы звучал одновременно как Клара, Эфа и Тень. — Шестнадцать станут одним, один откроет всё.
Джейми повернул голову, и его взгляд нашёл меня сквозь время и пространство:
— Папа, ты пришёл. Все шестнадцать пришли.
Но затем произошло то, чего я не ожидал. Один из теневых Алексов — кажется, четырнадцатый — повернулся не к Еве, а прямо ко мне. К наблюдающему. Его лицо было размыто, но голос звучал чётко:
— А если ты — тоже всего лишь отражение? Чьё видение ты смотришь сейчас?
Мир качнулся. Вопрос ударил как физическая сила, заставляя усомниться в самой природе моего восприятия. Был ли я Алексом, идущим по коридору? Или я был одним из теней в лаборатории? Или…
[TX-∇/PANIC]: Парадокс наблюдателя! Выходи из видения!
[TX-∇/CRITICAL]: Ты начинаешь терять якорь в базовой реальности!
TX-∇ дёрнул меня обратно, но было поздно. Видение начало просачиваться в реальность. Золотые линии TX-∇ на теле Джейми в видении синхронизировались с моими. Я чувствовал холод кабелей на его коже как на своей.
— Хватит! — Скарн схватил меня за плечо, его прикосновение обожгло, возвращая в настоящее.
Мы вывалились из коридора в открытое пространство. Перед нами возвышалось ядро третьей печати — массивный кристалл размером с трёхэтажный дом, пульсирующий всеми оттенками возможного и невозможного света.
Но что-то было не так. Скарн смотрел на три версии Миры, и в его огненных глазах читалось понимание.
— Одна из них — ловушка, — сказал он тихо. — Ева оставила часть себя в Мире. Я чувствую чужеродное пламя.
Мира-Наблюдатель усмехнулась:
— Умный огонёк. Но какая именно я — ловушка?
— Все три, — Скарн шагнул вперёд. — И ни одна. Вы все настоящие, но каждая несёт частицу Евы. Ярость — её гнев на неудачи. Нежность — её извращённую заботу. А ты… ты несёшь её память.
Он повернулся ко мне:
— Огонь не различает правду и ложь, Алекс. Он сжигает всё, оставляя только суть. И иногда… иногда суть требует жертвы.
Я понял, что он собирается сделать, за мгновение до того, как это произошло.
— Скарн, нет!
Но он уже начал трансформацию. Его огненное тело расширилось, превращаясь не в стену пламени, а в нечто более фундаментальное. Очищающий огонь, который сжигает не материю, а саму ложь.
— Я горел ложью все эти годы, — его голос звучал отовсюду и ниоткуда. — Ложью, что могу оставаться Виктором. Ложью, что пламя — это только разрушение. Теперь… теперь я стану пеплом истины.
Огонь охватил всех трёх Мир одновременно. Они закричали — не от боли, а от откровения. Я видел, как из них выжигается чужеродное влияние, как три фрагмента начинают сливаться обратно в одну.
Но цена…
Скарн исчезал. Не умирал — именно исчезал, его сущность расходовалась на очищение. Последнее, что я увидел, было его лицо в пламени — спокойное, почти счастливое.
— Иди к ядру… — его последние слова эхом прокатились по пещере. — Мой пепел покажет путь…
═══════
// Визуальная проекция [∇.2.SKT-18-A]
[ЭСКИЗ]: «Пепел истины: Скарн в огне очищения»
[ИСТОЧНИК]: [Соматическая память Алекса / Полевая фиксация]
[СТАТУС]: Эмоциональный резонанс / Пограничное самосознание
И он был прав. Там, где пламя касалось пола, оставался след из мерцающего пепла, ведущий прямо к ядру печати.
Мира — теперь снова одна, но изменённая — упала на колени. Слёзы текли по её лицу:
— Я помню… я помню всё. Я была первой. Первым ребёнком в эксперименте. Прототипом для остальных пятнадцати.
Она подняла руки, глядя на них с удивлением:
— Я чувствую их всех внутри. Ярость — она всё ещё здесь, но теперь это моя сила, а не слепая агрессия. Нежность — не слабость, а способность защищать. И память… — её глаза расширились, — память обо всём. О каждом цикле, каждой версии, каждой попытке.
Она посмотрела на меня, и в её взгляде я увидел глубину, которой раньше не было:
— Я больше не фрагмент, Алекс. Я — синтез. Новая сущность, рождённая из трёх. И я помню то, что должна была забыть.
Серафимы нагнали нас, но остановились на границе пепельного следа. Что-то в жертвенном огне Скарна создало барьер, который они не могли пересечь.