«Субъект идентифицирован», — изменилась надпись, а затем, после секундной паузы: «Алекс Северов. TX-∇ интегрирован на 87.3%. Доступ разрешен».
[TM-∇.SYNC/ANALYSIS]: Система фиксирует параметры внешней интеграции, отличающиеся от внутренних показателей. Возможно, оценивает соответствие TX-∇ конкретным протоколам, а не общую стабильность, которая сейчас составляет 87.3%.
Эта информация заставила меня задуматься. Что именно видит эта система? Стандартные параметры TX-∇ или что-то более специфичное? И почему они отличаются от моих собственных данных?
Двери бесшумно разделились пополам, открывая проход внутрь комплекса. Лишь когда они полностью раскрылись, я заметил силуэт, ожидающий нас внутри — женскую фигуру, окутанную мягким золотистым светом.
Я сделал шаг вперёд, и моё сердце, казалось, пропустило удар.
Ева.
Её золотистые глаза, черты лица, изгиб шеи — всё было знакомо до боли. Но в то же время… это была не совсем она. Что-то в её осанке, в холодном, аналитическом взгляде, в отсутствии той теплоты, которую я помнил, было глубоко чужим.
— Добро пожаловать, Алекс, — произнесла она голосом, который был и знаком, и нет одновременно. В нём звучали идеально выверенные интонации Евы, но отсутствовали микроколебания, свойственные человеческой речи. — Я ждала тебя.
Она моргнула — не рефлекторно, а словно по таймеру, с идеальным интервалом. Слишком совершенная симметрия движений, механическая точность каждого жеста создавали тревожное ощущение нечеловеческой природы в знакомом облике.
За моей спиной я услышал, как Мира едва слышно втянула воздух и сделала полшага назад.
— Ты не узнаёшь меня? — спросила женщина, когда я застыл на пороге, не в силах двинуться дальше. — Ева Лазарь, научный аспект. Но ты можешь называть меня Клара. Так… проще отличать.
Её голос был безупречно спокойным, словно это была обычная встреча коллег после долгого перерыва, а не момент, переворачивающий всю мою реальность. Она стояла в центре просторного холла, освещённого тем же странным, золотистым светом, что исходил и от неё самой. Свет, так похожий на свечение моего медальона.
— Научный… аспект? — повторил я, делая шаг внутрь.
— Правильно, — кивнула она, словно учитель, одобряющий ответ ученика. Её голова двигалась с совершенной симметрией, под идеальным углом, как в компьютерной анимации, где каждое движение просчитано до миллиметра. — Один из трёх основных аспектов сознания Евы Лазарь, возникших после катастрофы на базе «Омега». Пройдёмте в лабораторию, там я предоставлю вам все необходимые объяснения.
Она повернулась и направилась вглубь комплекса, двигаясь с механической точностью, словно каждый шаг был предварительно рассчитан. Её дыхание — если оно вообще было — не отражалось на движении грудной клетки, создавая впечатление искусно выполненной проекции, а не живого человека. Я последовал за ней, но краем глаза заметил, что Мира не торопится входить в помещение. Она стояла на пороге, её полупрозрачное тело казалось напряжённым, словно она была готова в любой момент раствориться в эфире и сбежать.
— Мира? — тихо позвал я.
— Я… останусь здесь ненадолго, — ответила она, не сводя глаз с удаляющейся фигуры Клары. — Проверю периметр. В этом месте слишком много… странных эфирных течений.
Что-то в её голосе заставило меня насторожиться. Страх? Узнавание? Но прежде чем я успел спросить, Клара обернулась.
— Ваша проводница может осмотреться, — произнесла она с безупречной улыбкой, не выражавшей абсолютно никаких эмоций. — Комплекс полностью безопасен. Но, возможно, для рождённой в Разломе эфирная концентрация здесь несколько… интенсивна.
В её голосе проскользнула странная нота, которую я не смог идентифицировать. Знание? Превосходство? Она знала о Мире больше, чем показывала, словно встречала её раньше.
[TM-∇.SYNC/ANALYSIS]: Субъект «Клара» демонстрирует предварительное знание о спутнице, хотя формального представления не было. Рекомендуется отметить данное несоответствие.
Мира кивнула, не глядя на Клару, и отступила в сторону, почти сливаясь с тенями у входа. На мгновение мне показалось, что в её глазах мелькнуло что-то похожее на воспоминание, связанное с этим местом или с самой Кларой.
Я неохотно последовал за Кларой, проходя через серию коридоров, выложенных тем же странным кристаллическим материалом, что и внешние стены.
Интерьер лаборатории поразил меня сочетанием футуристических технологий и органических кристаллических структур. Стены были буквально живыми — покрытые тонкой сетью эфирных нитей, пульсирующих в едином ритме. Голографические экраны парили в воздухе без видимых проекторов, на них постоянно менялись данные, схемы, диаграммы на языке, который я одновременно понимал и не узнавал.