— А чем ее Потапов не устроил?
— Он слишком рьяно относился к своим обязанностям — чуть ли не в туалет за ней ходил.
— Сделаем. Еще что-нибудь?
— Мне нужен Вячеслав Иванович.
— Лев Борисович, он мне о своих передвижениях не докладывает.
— И правильно делает. А ты обязан знать, где он пребывает!
— В Москве его нет…
— Найди мне его хоть на том свете и передай, что я жду его звонка.
— Слушаюсь! — по-военному отчеканил Рогов.
Лев Борисович осторожно положил трубку и потер виски — боль не отпускала. «Странно, — подумал он, — у меня есть все, что нужно человеку для полного счастья, а голова трещит… От чего же она, подлая, трещит?»
И здесь Льва Борисовича осенило: да, у него есть все и одновременно — ничего, ибо это все лишило его элементарных человеческих радостей. Взять, например, завтрашний день… Жена катит на юг — море, солнце, шикарные апартаменты в лучшей гостинице, небольшая любовная интрижка… А что ей остается делать, когда он вечно занят? Вчера дела, сегодня дела, завтра дела! Вместо него полетит идиот-охранник, который будет пожирать Марину глазами и который с удовольствием выполнит свои мужские обязанности, когда она, притворившись спящей, сонно пробормочет: «Дорогой, возьми меня!» Может такое быть? Вполне. Он ее приколы знает. Не один раз, запоздав домой на ужин, находил на столе записку: «Левушка, захочешь есть — не греми (тарелками), захочешь меня — не буди!»
И он порой так и делал. А поутру, готовя завтрак, Марина кокетливо вопрошала: «Дорогой, мне вчера снилось, что ты напал на меня, как безумный, и так рычал… Это действительно был ты?» Если Лев Борисович брал грех на душу, Марина восклицала: «Бог мой, какой замечательной игрушкой одарила тебя природа!» Если отрицал, реагировала несколько по-другому: «Какой ужас! Правду говорят: кого любишь, тому и во сне не откажешь!» Но дальнейшее и в том, и в другом случае происходило по одному и тому же сценарию: Марина скидывала халат и тащила мужа в койку — воодушевить на подвиг она могла бы даже покойника.
Представив себе весь этот спектакль в картинках, Лев Борисович сладострастно застонал, а затем зарычал, но уже не от страсти — от несправедливости Всевышнего к своей персоне: почему кто-то отдыхает и блаженствует, а он, всемогущий правитель целой империи, торчит в этой грязной, пыльной и вонючей Москве, решая то и дело возникающие проблемы и выколачивая деньги? Когда это кончится? Ведь он устал. Ему не тридцать и даже не сорок пять — почти шестьдесят, а он все бежит и бежит — безостановочно, круг за кругом, и нет этому проклятому кругу ни конца, ни края…
МАГНИТОФОННАЯ ЗАПИСЬ
ТЕЛЕФОННОГО РАЗГОВОРА
БЛОНСКОГО Г. И. И РАКИТИНОЙ М. В.
Блонский: Здравствуй, курочка!
Ракитина: Привет!
Блонский: Ты, говорят, золотое яичко снесла?
Ракитина: Чтобы его снести, надо сперва забеременеть… А у тебя на это времени не хватает!
Блонский: Ловко! Впрочем, ты всегда наступаешь, когда неправа.
Ракитина: Ты недоволен, что я к тебе ментов направила?
Блонский: Почему? Скоков мне даже очень понравился. Он один из тех, кто до сих пор защищает честь мундира. Знаешь, что это такое?
Ракитина: Знаю. Мой дедушка за Родину погиб.
Блонский: Дура! Твой дедушка с винтовкой на танк попер, потому и погиб. Ясно? А теперь ответь: за каким чертом тебе потребовалось меня с говном мешать?
Ракитина: Не понимаю.
Блонский: Не понимаешь, значит… Кто тебя в карты проиграл, я?
Ракитина: Гриша, ну ты же умный человек… Для вас, картежников, проиграть бабу — явление нормальное… А как бы выглядела я? Тебе что, моя честь не дорога?
Блонский: Женская? Или какая другая?
Ракитина: Гриша, не юродствуй! На себя лучше посмотри… Ты, сволочь, всех моих подруг перетрахал!
Блонский: Это кто ж тебе такую ерунду сморозил?
Ракитина: Подруги — улыбками, глазками, жестами! Я же не кукла, все понимаю, все чувствую! А ты… Ты сейчас… Чем ты все эти дни занимался?
Блонский: Дорогая, ты опять блядство с политикой перепутала.
Ракитина: Во как! Значит, если ты с блядями кувыркаешься, то это политика, а если я…