— Я сам себе целый день задаю этот вопрос… и не могу ответить.
— Может, ты меня с кем-то перепутал?
— Это невозможно.
— Ты женат?
— Разошелся. Семь лет назад.
— Жену любил?
— Любил.
— Я на нее похожа?
— Ты хочешь сказать… Нет, внешне вы совершенно разные люди. — Красин печально улыбнулся. — Ты очень умна для своей профессии. У тебя какое образование?
— Здесь, — Елена положила руку на лобок, — высшее, а здесь, — она постучала пальцами по лбу, — экономическое.
— Почему же ты в таком случае зарабатываешь деньги не головой, а…
— Сам сообразить не можешь?
— Нет.
— Объясню. Экономист в государственном учреждении — это копейки, а в коммерческом — обязательно вляпаешься в какую-нибудь грязь.
— Махинации?
— Комбинируют, к сожалению, и те, и другие, но ты прав: в коммерческих структурах грязи больше. Там, можно сказать, уже воняет.
— Несмотря на это, ты все-таки предпочла частный банк.
— Ну и что? У меня работа — не бей лежачего. А потом… Разве такого мужика, как ты, на улице прихватишь?
Красин озадаченно почесал затылок.
— А ты уверена, что именно ты меня выбрала?
— Конечно. Как только ты вошел к нам, я на тебя глаз и положила. И ты не вывернулся — клюнул! Ну, а остальное — дело техники.
— Забавно, — сказал Красин. — Впервые меня вокруг пальца обвели.
— Не занимайся высшей математикой, — хмыкнула Елена. — Все гораздо проще: ты понравился мне, а я — тебе. Верно?
— Верно.
— Тогда, как говорила одна моя подруга, давай-ка ближе к телу… Я могу принять душ?
Красин распахнул дверь в ванную комнату.
— Пожалуйста.
Елена шагнула вслед за ним, осмотрелась и сделала вывод, которого Красин совершенно не ожидал.
— Милый, в этот бассейн мы вдвоем не влезем. А жаль! — Она вернулась в гостиную и принялась раздеваться. В ее движениях не наблюдалось ни малейшего намека на стеснительность, более того, было достоинство и величие королевы, привыкшей не обращать внимания на своих слуг, и Красин это оценил — он уважал людей с остро развитым чувством независимости.
Сбросив последние, самые интимные принадлежности своего туалета, Елена повязала голову полотенцем и прошла в ванную. Послышался шум воды, а затем и ее хозяйственный голосок:
— Милый, а не хочешь поработать мочалкой?
«Нет, с этой телкой не соскучишься», — подумал Красин, скидывая пиджак и закатывая рукава рубашки.
— Иду.
— Иди, иди! Заодно узнаешь, почему существовало рабство.
…У Елены было сильное змеистое тело и небольшие, но упругие, как теннисные мячики, груди. И огонь в крови. Неистовость. Как только Красин затихал и откидывался в изнеможении на подушки, желая отдохнуть, она припадала губами к его младшему брату, восстанавливала его силы и снова посылала в бой…
— Ты меня измучила, — сказал Красин после третьего или четвертого «броска на юг» — так Елена называла весь процесс любовного соития. — У тебя что, бешенство матки?
— Дурак ты, Витя, у меня мужика лет сто не было.
— Не понял, — удивленно проговорил Красин.
— А чего ж здесь не понять… Иногда такой осел попадется, что и желания-то нет… Так, поиграешь с ним немного, ублажишь, а сама, как говорится, не солоно хлебавши. Усек?
— Усек. Дай мне попить.
Елена взяла с журнального столика бокал с шампанским, наполнила рот и, склонившись над Красиным, напоила его, как говорят в таких случаях, из уст в уста. И в этот момент Красина озарило. Он вспомнил, где видел рыжую колдунью, и понял, почему никогда не слышал и не мог слышать ее голос. И молча выругался. «Идиот, как я мог забыть про эти фотографии?» И стал вспоминать, при каких обстоятельствах эти фотографии попали к нему в руки…
Они раскручивали тогда дело Пшеничного — Кариновского, двух крупных банкиров, повязанных мафией. Дело было довольно сложное, и они в конце концов зашли в тупик. Выручил Яша Колберг. Он однажды притащил и бросил перед Скоковым на стол пачку фотографий. Сказал:
— Вот вам компромат на двух деятелей из этой организации.
Красин придвинул к себе одну из фотографий — ту, что была к нему ближе всех — и удивленно вытаращил глаза: две пары занимались любовью. Но в каких позициях! Одна из девиц, оседлав задом наперед крупного мужика — блондина с хорошо развитой мускулатурой, — приводила одновременно в боевую готовность «оружие» его напарника — жгучего брюнета с закрытыми от наслаждения глазами. Состояние брюнета можно было понять. Кроме чисто физического удовольствия, он получал еще и алкогольное — вторая девица по системе из уст в уста поила его шампанским.