— Где ты все это накопал? — с удивлением перебил Скоков, который прекрасно знал не только истинную ценность данной информации, но и сколь трудно ее достать, ибо гэбэшники хранили и до сих пор хранят свои тайны свято, а если и продают, то за очень большие деньги.
— Информация надежная, — ушел от прямого ответа Красин. — И связка великолепная: Скалон — Спицын. Спицын — мозг Скалона, его рабочая лошадка, поэтому не грех всобачить ему в одно место микрофончик.
— Что скажешь? — спросил Скоков, обращаясь к Волынскому.
— Подумаем.
Скоков удовлетворенно кивнул. Слово «подумаем» на языке Волынского означало: «сделаем», причем, надежно и аккуратно.
— Саша, ты проработал список Гаврилова?
— Смородкин помог, — ответил Родин, вытаскивая из кармана вчетверо сложенный лист бумаги. — Перетасовали мы с ним почти всю картотеку МУРа и выяснили, что шесть человек из списка Гаврилова, а именно: Гущин, Марьямов, Калещук, Сапожников, Дмитриев и Киселев оставили в уголовном розыске свои пальчики. Двое из них — Гущин по кличке Гудрон и Магнер по кличке Спрут — воры в законе. Остальные — тоже довольно авторитетные воры, но рангом ниже. И вот что интересно… Все эти господа давным-давно завязали, хорошо законспирировались — «сели в ямы», поэтому вывод можно сделать только один: Красин раскопал общак. Воровской общак, — повторил Родин и, прихлопнув бумагу ладонью, добавил: — А эти ребята — «сообщаковая братва». Любой из них имеет право выносить смертный приговор…
— Кому? — спросил Яша.
— Нарушителям финансовой дисциплины. — Родин перевел взгляд на Красина. — Ну, а тех, кто к ним в яму забрался, они в этой яме и закапывают. Живьем!
— А деньги кто кладет?
— Обычно лица, имеющие легальные формы дохода. У каждого человека «сообщаковой братвы» на связи несколько таких лиц, они-то и кладут определенные суммы на предъявителя.
— А Скалон чего с этого имеет?
— Крышу, — ответил Красин. — А крыша — это целая группировка, организация со своей разведкой, охраной, службой безопасности. И нам необходимо вычислить хозяина этой группировки, ибо только он один имеет выход на Скал она.
— А стоит ли его вычислять? — неожиданно спросил Родин. — У нас задача иная и совершенно конкретная: найти Блонского, что мы уже сделали, доказать его невиновность и невиновность его жены — Ракитиной.
— Это мы уже тоже сделали, — сказал Красин. — У Блонского и Ракитиной — стопроцентное алиби: он во время убийства с девками в бане кувыркался, а она в студии распевала. Свидетелей — хоть отбавляй.
— Тем более! Зачем нам голову под топор подставлять? — Родин передал бумагу Скокову и посмотрел на Волынского, взглядом требуя подтверждения своей правоты.
— По-моему, мы слишком глубоко забрались, чтобы отступать, — помолчав, сухо проговорил Волынский. — Красин хорошо сделал свою работу, он, можно сказать, под юбку к девке уже забрался, а мы — задний ход. Обидно.
— Я с ним согласен, — поддержал Волынского Яша. — Мне очень любопытно: кто же все-таки приказал убрать Слепнева — Скалон или…
— Скалон отпадает, — нахмурился Красин. — Ракитина хоть и покатила на него бочку, но… Это не повод для убийства, ему проще с ней договориться, умаслить.
— Кого же вы в таком случае подозреваете?
— Кто-то танцует Скалона, желает выбить у него почву из-под ног, а вот кто — это вопрос. Поэтому этот вопрос я предлагаю оставить открытым. Подождать.
Скоков осторожно, двумя пальчиками, взял бумагу с именами «сообщаковой братвы», чиркнул зажигалкой и поджег. Когда она догорела до половины, бросил в пепельницу и долго смотрел на мерцающий синими огоньками пепел.
— Фамилии этих «героев» прошу забыть и не вспоминать даже в самом страшном сне: если кто-то из них узнает, что мы их знаем, то уже на следующий день наш офис превратится… — И он показал, во что он превратится, ткнув карандашом в пепельницу.
В кабинет Скокова Смородкин влетел, как метеорит в плотные слои атмосферы, но не сгорел, и довольный этим обстоятельством и тем впечатлением, которое он произвел на присутствующих — с неба свалился, — решил это впечатление подогреть.
— Банкуете? — спросил он, улыбаясь своей обычной дурашливо-издевательской улыбкой. — А зря. Я вам принес пренеприятнейшее известие: сегодня утром в своей квартире убит отец Гриши Блонского, кандидат физико-математических наук, заведующий кафедрой Московского Автомеханического института, элитный катала Илья Григорьевич Блонский. — И, выдержав паузу, добавил: — Убийство заказное. Работал профессионал. Позвонил в дверь, сказал: «Телеграмма» и, когда ему открыли, всадил Блонскому между глаз две пули. Затем бросил пистолет и смылся.