В ложу вошли чем-то возмущенная Марина и Яша.
— Нет, это безобразие! — с ходу выпалила Марина. — Вы даже не представляете, что творят в буфете эти новые русские… Они хлопают шампанским, как мелкие шулера, они курят, они не выбирают выражений! Один так вообще обнаглел, спрашивает: «Мадам, вы не будете возражать, если я выпью за ваше здоровье?» Спасибо Яше! Яша ему ответил, чтобы он пил за свое, которое у него уже кончилось!
— Где ты, там и приключения, — вздохнул Скалон.
— Можно подумать, что ты их избегаешь. Яша, открывай шампанское!
Скалон бросил на жену укоризненный взгляд.
— Я хочу, чтобы ты проснулся, — отрезала Марина. — Семен Тимофеевич, я его не узнаю, последнее время он похож на рыбу, которая уже немножко… пахнет! Вы слышали этот анекдот?
— Марина! — воскликнул Скалон.
— Ты сам мне его рассказывал, — отмахнулась Марина. — Слушайте… Один биндюжник продает на Привозе рыбу: «Живая рыба! Покупайте живую рыбу!» Подходит господин в шляпе. Присматривается: «Послушай, у нее же глаза закрыты». «Она дремлет». Господин принюхивается: «Послушай, она же пахнет». «Поц, а ты за себя ручаешься, когда спишь?»
Яша от смеха расплескал шампанское. Марина легким наклоном головы простила его.
— Господа, сделайте так, чтобы мой муж проснулся.
— Скаковую лошадь может разбудить только удар колокола, — сказал Скоков.
— Я его уже слышу. — Скалон принял из рук Яши пластмассовый стаканчик с шампанским, выпил и сжал пальцы в кулак — стаканчик превратился в бесформенную массу.
Для проникновения в банду Тойоты Перцов решил использовать картежного шулера Ефима Кирилловича Гурина по кличке Валет…
До революции игроки международного класса именовались «червонными валетами» и так же, как и международные карманные воры — марвихеры, были хорошо известны за рубежом. Молодое советское государство закрыло границу на замок, и карточный бизнес в России на долгие семьдесят лет заглох, увял, как цветок, оставшийся без ухода. Но после перестройки, когда дунуло свежим ветром, снова распустился и обрел международные связи.
Ефим Кириллович Гурин, как и многие другие гонщики экстра-класса, всячески укреплял эти связи, за что вскоре и заработал кличку Валет. Одевался он не броско, но со вкусом, соответственно своему положению — светло- или темно-серый (в зависимости от сезона) костюм, защитного цвета рубашка, дорогие запонки. В общем, если учесть вечно улыбчивое выражение его скульптурного лица, впечатление он производил самое что ни на есть благоприятное.
Выбор Перцова был далеко не случаен. Во-первых, Ефим Кириллович одно время работал вместе с его братом (в поездах дальнего следования гонщики, чтобы быстро и качественно обобрать клиента, объединяются, как правило, в бригады), они, правда, не поладили, но повод для знакомства — лучше не придумаешь, а во-вторых, Ефим Кириллович хорошо знал людей, работающих на Тойоту, что довольно существенно, если желаешь выйти на самого Тойоту.
Как и ожидал Перцов, Ефим Кириллович звонку не удивился, даже больше — обрадовался и, не откладывая дела в долгий ящик, предложил встретиться в ресторане «Семь сорок», где за ним на три года вперед был забронирован столик, который он выиграл в карты у хозяина ресторана Михаила Викторовича Магнера, и где он всегда себя чувствовал свободно, раскованно и в полнейшей безопасности.
Ефим Кириллович занял угловой стол, откуда хорошо просматривался весь зал, приветливо улыбнулся подошедшему официанту.
— Федор, у меня встреча, так что, если будут спрашивать, проводи к моему столику.
— Значит, накрывать на двоих?
— Да.
— Спиртное?
— Ты же знаешь — я не пью.
— А гость?
— Я и забыл… Водки. Только…
— Я понял. Из личных запасов. — Щедрость и услужливость Федора объяснялись просто: Ефим Кириллович хоть и не платил за столик, но чаевые кидал щедрые — иногда превышающие заказ.
Перцов, рослый, крепкого телосложения мужчина лет тридцати пяти, появился минут через десять. Он был в белоснежном кителе офицера торгового флота, эффектно подчеркивающем загорелость его крупного мясистого лица, которое являлось точной копией физиономии Слепнева.
— Теперь я верю, что вы братья, — сказал Ефим Кириллович, пожимая Перцову руку. — Водочки выпьете?
— Если играть не будем, выпью.
Ефим Кириллович озадачился: не хотелось признаваться, что только исключительно по этой причине он и согласился на встречу.
— А у вас есть желание?
— Выпить?