— Настя баньку истопила, иди попарься.
— Настя? — переспросил Перцов. — Кто такая?
Дед выпучил глаза.
— А с кем ты спал?
— Она мне не представилась.
— С характером баба.
— Чалилась?
— За убийство, — охотно пояснил дед. — Мужика своего пришила.
Перцов разделся, прошел в парную. В деревянной кадушке отмокали два веника — березовый и дубовый. Он взял березовый, плесканул ковшиком на камушки, полез на полок.
Парился с удовольствием, охая, покряхтывая, добродушно ругаясь. Затем спустился вниз, окатился холодной водой, выскочил в предбанник. На лавке — махровая простынь, на столе — литровая кружка кваса. Выпил — холодный, задиристый, — перевел дух, вытер тыльной стороной ладони губы и вдруг услышал:
— Хозяин приехал, желает тебя видеть.
— Обождет, — сказал Перцов, разглядев в проеме двери стройную фигуру женщины. — Ты кем здесь работаешь?
— Кухарка.
Перцов невольно улыбнулся.
— Не знаю, какая ты кухарка, а баба — хорошая! Тебя Настей звать?
— Да.
— Славное имя. А меня — Дмитрий. Не нравится, зови Митей.
— Квасу еще налить… Митя?
— Налей, — кивнул Перцов, вспомнил трепетные, сухие, как полынь, губы, жаркое змеистое тело и подумал: «Правы люди: неизвестно, где найдешь, а где — потеряешь».
ГЛАВА VII
Что запахло жареным, Тойота почувствовал загодя, словно животное, которое за несколько часов до землетрясения начинает испытывать смутное беспокойство и безотчетное желание бежать, бежать куда глаза глядят, лишь бы спастись от этой холодной, вмиг обесцвечивающей все краски мира волны жуткой тревоги и надвигающейся опасности. Он попытался понять, когда родилось это ощущение, и через несколько часов мучительных раздумий пришел к выводу, что виноват Рогов, который не доложил ему об устранении Макашевича. Тойота выругался и позвонил ему. Сначала домой, затем на работу и конспиративную квартиру. Тишина. Набрал номер бригадира киллеров.
— Кто его спрашивает? — испуганно вопросила жена.
— Начальство, — мягко, но твердо проговорил Тойота.
— Он еще не вернулся.
— А когда ушел?
— Вчера.
— Спасибо.
Тойота связался с начальником службы безопасности и приказал срочно выяснить, куда провалились Рогов и Коростылев, а выяснив, немедленно доложить. «Что-то случилось, — подумал он. — Но что?» Набрал номер Спицына.
— Я слушаю, — моментально откликнулся адвокат.
— Здравствуйте, Станислав Евгеньевич! Сидоров беспокоит…
— Приветствую вас, Вячеслав Иванович! Как здоровье?
— Нормально. — Тойота язвительно усмехнулся. — Вы не подскажете, где в данный момент поет Лев Борисович?
— В ресторане «Одесса».
— Где этот кабак находится?
— На Брайтон-Бич. В Америке.
— Когда он улетел?
— Позавчера. Вместе с Машей Ракитиной. Сказал: «Девочка созрела, пора вывозить в свет».
— А Марина?
— Улетела вместе с ним.
«Похоже, меня окружают, — подумал Тойота. — Кто?» Он потянулся за банкой пива, но его остановил телефонный звонок.
— Слушаю.
— Плохие новости, командир, — доложил начальник службы безопасности. — Рогов и Коростылев арестованы!
— В чем их обвиняют?
— Понятия не имею.
— Кто производил арест?
— Неизвестно. Вчера в банк нагрянули какие-то бравые ребята в спецназовской форме и в пять минут всех повязали.
— Всех? — усомнился Тойота.
— Да. Гаврилов сказал, что был вынужден набрать новую команду.
— Что еще?
— В банке по заявлению обанкротившихся вкладчиков работает комиссия из Центрального банка России.
— Это тоже информация Гаврилова?
— Да.
«Меня уже окружили, — с ужасом подумал Тойота. — Но кто? Где я мог проколоться?»
— Какие будут указания? — не выдержав продолжительного молчания, спросил начальник безопасности.
— Объяви готовность номер один.
Своих осведомителей и секретных агентов Тойта иногда не беспокоил месяцами, но, когда приходило время действовать, спрашивал с них строго, ибо платил им хорошо и регулярно.
— Я хочу знать, кто меня танцует, — сказал он, позвонив Можейко. — Собери всю информацию. Встретимся завтра в шесть на твоей конспиративной квартире.
Можейко с рвением сторожевого пса бросился исполнять приказ хозяина, но ничего существенного, имеющего отношения к Тойоте или его людям, нарыть не смог: все как один — и Танечка Благонравова, собравшаяся в отпуск, и сыскари Климова, и сам Климов, не выходивший последние дни из похмельного состояния, твердили одно и то же: «Тойоте гулять осталось недолго». «Есть что-нибудь конкретное?» — спрашивал Можейко. «Есть, — отвечали ему. — Говорят, он общак в карты засадил». «Кто?» «Конь в пальто!» — смеялись в ответ.