— А ты нахал.
— Нахальство — второе счастье.
— Может, ты и прав. — Отбросив сомнения, Тойота достал из бумажника и протянул Перцову фотографию Можейко. Затем придвинул лист бумаги, взял ручку и быстро написал: «Важняк из прокуратуры России. Работал на меня, но ссучился». — Берешься?
— Нет вопросов.
Тойота сжег бумагу, бросил в пепельницу, тщательно растер.
— После публикации в газете придешь к нему, — кивнул на Спрута, взирающего на происходящее с таким же ужасом, с каким смотрят на огонь звери. — Он с тобой и расплатится.
— Договорились, — сказал Перцов, незаметно вогнав за обшивку кресла булавку-микропередатчик.
— Сумма тебя интересует?
— Полет второй степени сложности — двадцать тысяч баксов. Аванс — двадцать пять процентов.
— Наличными?
— Естественно.
Тойота перевел взгляд на Михаила Викторовича, тот понимающе кивнул, открыл сейф, рассчитался.
— Всего доброго! Рад был познакомиться с человеком, которому, как и мне, небезразлична судьба России. — Перцов склонил голову, щелкнул каблуками и скрылся за дверью.
— Славочка, по-моему, он тебя очень лихо подколол, — поджал губы Михаил Викторович.
— Нормальная реакция нормального человека, — поморщился Тойота. — Просто ты, Мишенька, отвык видеть и чувствовать то, что называется патриотизмом, идеей, которую в данный момент пытается свить из воздуха, а затем подсунуть обезглавленному им же народу Борис Николаевич Ельцин.
— Дай Бог, чтобы ты оказался прав, — вздохнул Михаил Викторович. — У тебя проблемы?
— Большие, Миша. Собирай на завтра сходняк.
— Кого пригласить?
— Сообщаковую братву.
— Причина?
— Соня справляет именины, — ушел от прямого ответа Тойота. — В ресторане «Семь сорок» в одиннадцать вечера. Лады?
— Лады.
— Тогда будь здоров! Я поехал.
— Может, пообедаешь?
— Некогда, Миша. Завтра пообедаем, а заодно и поужинаем — выпьем по соточке под заливную рыбку.
«Пороки — неотъемлемая часть добродетелей, как ядовитые снадобья — целебных сборов». Вспомнив это философское изречение, Скоков подумал, что оно как нельзя лучше определяет характер Климова, усмехнулся и спросил, ни взглядом, ни голосом не выдав своего недовольства по поводу самодеятельности Климова при задержании Можейко:
— И как развивались события дальше?
— Как по маслу. — По лицу Климова расползлась самодовольная улыбочка. Два года он охотился за Можейко, два года, забыв про сон и отдых собирал по крохам улики и факты, изобличающие Иуду-предателя, и теперь, когда капкан захлопнулся, не мог скрыть охватившей его радости. — Я предложил ему два варианта… Первый — свобода, на которой ему и дня не прожить — Тойота прикончит, второй — Лефортово. Он выбрал Лефортово. Так что, Тойоте крышка!
— Когда думаешь его брать?
— Завтра. А может, послезавтра — мне интересно, что предпримет Тойота, узнав об исчезновении Можейко.
— Могу подсказать.
— Буду очень признателен, — иронично произнес Климов.
Скоков достал из сейфа пленку, на которой Перцов записал конец беседы Тойоты со Спрутом, вставил в магнитофон и нажал кнопку воспроизведения.
— Сходняк, значит… — озадачился Климов. — Это интересно… А кто разговорчик зафиксировал?
— Мой секретный агент, — сказал Скоков. — И он получил заказ на Можейко.
— Что-то новенькое. — Климов встал и задумчиво прошелся по кабинету. — Раньше вы рассуждали так: «Мы не банда, мы не имеем права пользоваться методами средневековья…» А теперь вон как заговорили! Что изменилось?
— Ничего. В моем возрасте убеждений не меняют.
Климов, соглашаясь, кивнул, но взгляд его темно-карих глаз по-прежнему выражал озабоченность и недоумение.
— Вы что-то недоговариваете, Семен Тимофеевич. Что?
Скоков тяжко вздохнул и, взяв слово с ученика хранить сказанное им в тайне, поведал о судьбе Перцова. В заключение сказал:
— Мне этот груз тащить тяжело, ты помоложе — выдержишь! Выдержишь?
— Постараюсь. Какие будут указания?
— Не беги быстрее, чем думает голова, — улыбнулся Скоков. — С Можейко ты поторопился…
— Но я же не знал…
— Понимаю. Давай кумекать, как помочь Перцову. Он только внедрился и, если выполнит задание, которое ему поручил Тойота, то его акции, как ты понимаешь, резко пойдут вверх.
Наверное, с минуту Климов молчал, напряженно соображая, как поступить в столь каверзной, можно сказать, драматической ситуации — жаль было лишиться такого важного в деле Тойоты свидетеля, каковым являлся Можейко, но и Перцова подводить не хотелось…