— Но почему Океан создает именно этих людей, а не каких-либо других?
Сорокин пожал плечами.
— Вероятно, их образы лучше всего отпечатались в нашем мозгу, а возможно, Океан просто нащупал в нашем сознании область подчинения. Поскольку мы люди высоко сознательные и чрезвычайно дисциплинированные, область эта у нас развита сильнее, чем все остальные. Посчитав ее главной, Океан и воссоздал прототипы запечатленных там личностей. А ты продолжаешь выполнять график запланированных на Земле работ?
Мне очень не понравилась его улыбка, и я сухо ответил, что да, выполняю и впредь намерен этим заниматься, если, конечно, коллегам не нужна моя помощь.
— Пока справляемся. А тебе не кажется, что в связи с появлением «гостей» график работ стоило бы пересмотреть?
На мой взгляд, в такой ситуации он становится бессмысленным.
— Многое из того, что я делаю, мне представляется бессмысленным, но в конце концов мы присланы сюда не для того, чтобы обсуждать полученные указания и согласованные планы исследований, а для выполнения их.
Сорокин посмотрел на меня как-то странно. Но я не стал вступать в дебаты, а пошел на свое рабочее место. Пусть они пытаются решать великие проблемы, пусть тешатся, считая себя гениальными учеными. Еще не известно, как понравится настоящему Хреньковскому история с его тройниками, зато выполненный график и план наблюдений, им же, кстати, предложенный — действительно ощутимый результат…»
«В течение нескольких следующих дней я потрудился на славу, начальники не мешали. Должно быть, моим коллегам удалось их нейтрализовать. Работа у них идет вовсю, во всяком случае в информатор не пробиться, и часть лабораторного оборудования они уже вывели из строя. Даже отходя ко сну, я несколько раз слышал шаги за дверью? Интересно, чем они заняты? Что измыслили эти хитрецы?..»
«…Почему они не спрашивают, откуда здесь появились?
— У нас это спрашивать невозможно, ведь мы же их подчиненные, а друг у друга — неудобно. Как же, уронишь себя в чьих-то глазах — беда.
— Скоро мы избавимся от них? Нашли вы какое-нибудь средство от этой напасти?
— Да убрать-то их, пожалуй, труда не составит, — Галин задумчиво потер подбородок. Если бы не полная Станция начальства, он, вероятно, и вовсе бриться бы перестал. — Вопрос в другом. Меня прельщает возможность попытаться через них установить контакт с Океаном. Понять их структуру, понять, наконец, через них самих себя. — Он усмехнулся. — Кстати, как у тебя программа исследований, не страдает?
Я рассказал — в общих чертах, конечно.
— Ясно. Ну что ж, иди, строй себе бумажный памятник. Да и мне пора, — недовольно так сказал, или расстроенно? Ну ясно, завидует! Пока они с этими двойниками-тройниками возятся, я времени даром не теряю.
Начальники наши тоже времени попусту не тратили: в коридорах все вычищено — автоматику запустили, на пустовавших дверях таблички развесили: «Сектор учета», «Бюро сбора информации», «Плановый отдел», «Старший ученый секретарь», «Младший ученый секретарь», «Группа контроля» и другие. Задумался я, откуда столько руководства, «гостей»-то вроде меньше было, остановился перед табличкой, где «Руководитель Станции» написано. И тут открывается дверь, и выходит Хреньковский, один из трех. Кивает мне начальственно-снисходительно.
Я в ответ поклонился, ножкой шаркнул:
— Здравствуйте, Юсуф Вольдемарович! Как работается на новом месте?
— Дел — непочатый край. — Хреньковский махнул рукой на ряд кабинетов. — Трудно со всем справиться, кадров не хватает. Но нам не привыкать. — Он сделал строгое лицо, взглянул на часы. — Вы ко мне, конечно, по делу? Не могу, не могу. Простите, занят, приходите в приемный день. — И, поправив очки, стремительно зашагал по коридору.
Дела…
А дела только еще начинались. Меня каждое утро продолжали посещать мои начальники, и после визита Ивана Захаровича Прозарчука, бывшего декана нашего факультета, я не выдержал. А кто бы, хотел бы я знать, выдержал, если ознаменовал свое появление Прозарчук тем, что, сорвав «Персея и Андромеду» со стены, долго орал на одной ноте: «Это безобразие! Кто позволил устраивать в каюте космической станции выставку порнографии!? Не допущу! Не хватает еще девки в постели! Куда смотрит руководство!..»
Руководство, штат которого ежедневно пополнялся за счет исправно прибывавших «гостей», не дремало. Закончив составлять планы, расписания и распорядки — дело чрезвычайно полезное, я бы даже сказал, бесконечно полезное, — оно начало воплощать теоретические изыскания в жизнь. Начальники ловили нас по всей Станции, заставляли подписывать кошмарные инструкции, требовали докладов и отчетов. Мы извелись и постоянно меняли рабочие места, хотя, право же, для меня оставалось загадкой, над чем трудились Галин с Сорокиным. Но начальства с каждым днем становилось все больше, оно гнездилось в каждом закутке Станции. И вот, пережив визит Прозарчука и направив его к Хреньковским, я понял, что надо избавляться от «гостей» или самим покидать Станцию. С этой мыслью я и отправился на поиски моих товарищей по несчастью.