— С семи лет.
— А что так?
— Маманя умерла, когда мне семь было. А бати вообще не помню, гражданин начальник.
Санька сделал такое скорбное лицо, что Золотовский ощутил что-то типа жалости. Он уже так давно не испытывал этого щиплющего душу чувства, что даже удивился. С парнем что-то нужно было делать, а что именно, он не знал.
— Давай паспорт и все твои документы.
Санька торопливо сунул в его холеные пальцы засаленную красную обертку и пояснил:
— Там внутри — справка об освобождении.
Золотовский торопливо положил паспорт на записку, снова подумал о том, что легче сказать «нет», чем «да», и все-таки решил не говорить ни «нет», ни «да».
— Зайдешь ко мне завтра. В шестнадцать ноль-ноль… Ты где остановился?
— На вокзале… Курском.
— А почему на Курском?
— Он большой.
— Бомжуешь, значит?
Санька промолчал. Золотовский с его сонно-безразличным лицом до того ему надоел, что он уже сам готов был забрать документы и записку.
— Лось, — что-то уж совсем несуразное произнес хозяин кабинета, и Санька ощутил шаги за спиной, — дай ему адрес нашей хазы в Крылатском. Пусть ночь там переночует.
— Туда долбежник ща уедет. Может, к нему подсадить? — вяло ответил охранник.
В стекле напольных часов теперь был виден только его живот. И маятник елозил по нему, пытаясь стереть серую краску, но у него ничего не получалось. Такую плотную краску ничто не может стереть.
— Разве Андрей еще не уехал? — удивился Золотовский.
— Он во дворе в «Жигулях» копается. У него зажигание барахлит.
— Тогда отведи парня к нему.
— Есть, — по-военному четко ответил охранник по кличке Лось.
Санька, поняв, что все уже произошло, хотя и не ясно было что именно, порывисто встал, подхватил с колен свою куртку, отягощенную плеером, и протянул руку Золотовскому, но тот отвернулся влево, к телевизору, который шел без звука, пока они разговаривали.
Палец с золотой печаткой мягко лег на черную коробочку пульта, оживил телевизор, и тот заговорил о последних новостях шоу-бизнеса.
— По-прежнему на первых местах в рейтинге синглов хиты «Иванушки Интернешнл», Влада Сташевского и группы «Лицей», — сообщала худенькая, под мальчишку стриженная девчонка с серьгой в левой ноздре, а за нею пародией на заставки «MTV» мельтешили негры, небоскребы, лимузины, секс-бомбы и пальмы. — Даже внезапная смерть лидера группы «Мышьяк» Владимира Волобуева не позволила последнему хиту группы оказаться в десятке лучших. Их диск с пророческим названием «Предсмертный хрип» расходится плохо…
Нервным движением Золотовский переключил телевизор на другую программу. По узкой дорожке стадиона бежали гончие псы. Те, что оторвались, выглядели красиво и грациозно, те, что отстали, казались жалкими и ободранными. Хотя все они были совершенно одинаковыми. Одной и той же породы.
— Ну, чего вы стоите?! Идите! — повернувшись в кресле, потребовал Золотовский, и Санька увидел сверху, что у хозяина расстегнута ширинка, и из нее смешно торчит уголок белой рубашки. Короткий, как редька-недоросток.
ГРУППА «МЫШЬЯК» ПЬЕТ ТОЛЬКО КОНЬЯК
Санька никогда не думал, что можно запросто жить в двухкомнатной квартире, где совершенно нет мебели. Если, конечно, не считать мебелью стулья. Их было почему-то четырнадцать штук. Шесть венских, с гнутыми деревянными спинками и деревянными же сиденьями, четыре столовых, с потертой рыжей обивкой, два компьютерных кресла-вертушки без подлокотников и две кухонные банкетки, обтянутые выцветшим сиреневым дерматином. И несмотря на это, квартира все равно казалась захламленной. Наверное, оттого, что в гостиной площадью метров восемнадцать поместился склад инструментов: ударная установка с полным набором томов и тарелок, три электронные соло-гитары и две акустические, две бас-гитары, ободранный контрабас, электронный клавесин, обклеенный ярлычками с бананов, хай-фай компоненты «Kenwood», не меньше пяти акустических колонок разных видов и калибров, метрономы, регулировочные вилки, подставки под микрофоны и сами микрофоны количеством штук в семь, от подранных до новых, соединительные кабели со штекерами и разъемами, пустые и исписанные нотные страницы и еще много чего непонятного. Нужно было обладать феноменальной памятью, чтобы не запутаться и найти в этом филиале городской свалки то, что тебе нужно. Вместо ковров на стенах висели плакаты эстрадных групп и просто рок-идо-лов. Рядышком без всякого скандала уживались негритянские рэперы и крутые уэспы из «Metallika», помпезный попсушник Майкл Джексон и панк-бродяши «Green Day» в драных свитерах и резиновых китайских кедах, блистательный, до синевы выбритый Фредди Меркьюри и длиннобородые, как гномы, мужики из «ZZ-top».