— Не-е, в обед не пойдет. Обед — святое дело.
— Кроме него, значит, еще один? У-у, тяжеленный!
— Ага. Тяжеленный. Это уже, братан, от усталости.
— Тогда поперли шустрее.
ЖЕНЩИНЫ ЛЮБЯТ УШАМИ
Санька проснулся от поцелуя. На плече лежало что-то пушистое, похожее на кошку, и пахло табаком. Приподнявшись, он сощурился и только теперь разглядел, что у кошки был женский носик и опухшие губки.
— Венера? — удивился он.
— А ты кого хотел рядом увидеть? Мадонну?
Ее хриплый голос вернул ощущение ночи. Но вернул не целиком, а какими-то обрывками. Перед глазами Саньки будто бы висела искромсанная ножницами рубаха, а он пытался угадать, где же у нее были рукава, а где — воротник.
— А где я?
— У меня дома.
— Ах да, у тебя…
Он с облегчением уронил чугунную голову на подушку, и перед глазами влево-вправо качнулась хрустальная люстра. Ее висюльки были похожи на льдинки. Казалось, еще немного, и с люстры закапает.
— А у тебя красивое тело, — сдвигая простыню, провела она ладонью по его груди и животу.
Кажется, требовалось вернуть комплимент, но Санька толком не помнил, какое же у Венеры тело. Было темно, пьяно, полубредово, и в памяти остались только хрипы и какие-то обрывки слов.
— Ты тоже… того… — все-таки подарил он ей свое восхищение.
— Мне понравилось, как ты в клубе пел про голых девок в раздевалке.
— Я пел?
— Ну да. Сразу после этой чуши про экстези.
— A-а… Это где рифма «елки-палки — раздевалки»?
— Да.
— А я еще чего-нибудь пел?
Как ни странно, тексты он помнил до сих пор. Сначала — про наркоту, то есть про экстези, потом про голых девок в раздевалке, которые хотят то, что входило в рифму к «раздевалке», потом этот дурацкий шлягер всех ночных клубов «Подвигай попой». А потом был глоток виски из широкого стакана, который поднесла возникшая из ниоткуда Венера, еще глоток, и мир почти исчез. Неужели он мог отключиться от двух глотков виски?
— Я много пил?
— Как алкаш.
При этих словах ее ладонь на животе Саньки повлажнела. Ладонь не могла врать.
— И сколько я выжрал?
— Бутылку виски и пару стаканов коктейля. Джин с «Амаретто».
Многовато для жадного Децибела. Он бы столько не дал. У Венеры с собой ничего не было. Виски она наливала из бутылки, которую принес Децибел. Этот противный сивушный вкус Санька помнил. Хвойный дух джина в голове почему-то не ощущался.
— Давай опохмелимся, — предложила Венера и, спрыгнув с кровати, зашлепала босыми ногами к бару.
Ее тело, облитое ровным, странным для апреля загаром, было совсем неплохим. До колен. Все, что ниже, не тянуло выше троечки. Говорят, что такую кривизну ног называют итальянской. Может, макаронникам такое кавалерийское колесо и нравится, но Сашке почему-то захотелось вскинуть взгляд выше.
— Знаешь, что я делаю? — не оборачиваясь, спросила она.
— Пишешь мне письмо?
— Нет, вяжу носки из толстой пряжи.
— Я не люблю толстые носки.
— Я тоже.
Она повернулась всем корпусом. На уровне груди ее тонкие пальчики с усилием удерживали два пузатых бокала на тонких ножках. На краях бокалов алыми капельками дремало по вишенке, а из них, как из шлюпок, торчало по флажку. Их крошечные полотнища несли на себе красную и белую полоски. Страну с таким флагом Санька не помнил. В бокалах плескалось нечто коричневое и мутное.
— Это приворотный коктейль, — объяснила она, подходя к постели. — Виски, ликер «Амаретто» и лед.
— А кого привораживать будем?
— Вообще-то это для дам. Точнее, пьют мужики, чтоб дамы в них влюблялись.
— А без этого не получится?
— У тебя получилось. Ты меня так завалил…
— Без понта?
Он принял из ее подрагивающих пальчиков бокал и первым пригубил.
— А с вишней что делать?
— Можно съесть. На закуску.
— Бедновато будет. А колбасы у тебя нету?
— Чувствуешь вкус виски?
Санька хлебнул еще и ничего, кроме жжения в горле, не ощутил. Вчерашнее пойло в рейв-клубе было не лучше, но и не хуже.
— Это односолодовый виски, — пояснила она. — Самый дорогой. Мне его шеф подарил.
— Золотовский?
— Ты так спрашиваешь, будто не знаешь, кто шеф…
— Значит, он мужик не жадный.
— Он хороший. Он меня человеком сделал.
— Правда?
В голове чуть просветлело. Наверное, все-таки односолодовое виски умело нечто такое, что не под силу его смесовым собратьям.
— Я на лотке у азеров стояла. Фрукты, овощи, орехи. Короче, если только это шамать, от поноса не избавишься…