— Он же того… на голову выше меня. У него ж кулаки — что гири.
— Ги-ири… Я ж сказал, побьешь — и все. Лось только сымитирует драку.
— А может, лучше, чтоб он меня завалил?
— Это еще зачем?
— А тогда меня девки жалеть будут. У нас народ такой — жалесный.
— Не-ет, тогда скандала не получится. Журналисты уже в зале. Все проплачено. Въехал?
— Ла-адно, — нехотя протянул Санька.
Пальцы оживали так медленно, будто он отлежал руку многочасовым сном.
— Больше скандалов не будет?
— Не дрыгайся, — исподлобья кинул Аркадий. — Если я скажу, что для промоушн надо на мавзолей голым залезть, полезешь как миленький! А не хочешь — вали в свою «дыру»!
Желваки на Санькиных скулах отвердели до кирпичей. Зубы заныли, но расцепляться не стали.
— Запомни: шоу-бизнес — это большая драка, — назидательно сказал Аркадий и вскинул подбородок. — Драка каждый день. Проиграл бой сегодня — обязательно выиграй завтра. Не выиграешь и завтра — все, хана, иди газеты к метро продавай…
— А если голос хороший?
— Таких не бывает, — не опуская подбородка, отрезал Аркадий. — Наша эстрада — это художественная самодеятельность. Местами хорошая. Но все равно самодеятельность. И на Западе — тоже. Голосом не прославишься. Нужны скандалы. Много скандалов. Думаешь, Мадонна стала бы супер-звездой, если бы не изображала половой акт на сцене, а? У нее же ни голоса, ни слуха отродясь не было! Или Джексон кому-то нужен был, если б не тот мальчик, которого он в одно место трахнул, а?..
— Арка-адий, пора! — прокричал с порога кинотеатра черненький человечек.
— Что пора? — обернулся он к нему.
— Русская народная уже пошла! — объяснил Децибел. — Рэпу сказали приготовиться…
— A-а, ну да, — согласился Аркадий. — Пора идти.
— А девок можно в натуре целовать? — зло спросил Санька.
— Как вы мне надоели! Если б не эта вшивая раскрутка, я б уже у Гриши дома был…
Только теперь Санька увидел, что в ухе Аркадия желтыми колечками висели уже две серьги. Когда директор повесил вторую, он не заметил, и оттого, что не заметил, стало противно на душе, будто его все и всюду обманывают, а он ничего не может сделать.
ОХОТА НА ЛОСЯ
Кнопки на микрофоне не было. От него тянулся скользкий черный шнур, и Саньке сначала почудилось, что еще до драки кто-нибудь рванет за шнур, микрофон кирпичом улетит в зал, и уже не нужно будет бить Лося. Чтобы рывок получился не таким резким, он подтянул в руку пару метров шнура и самому себе показался ковбоем с лассо в кулаке.
Головы зрителей торчали неподвижно и хмуро. Их нужно было по очереди заарканить. Ни русская народная, ни рэп их нимало не тронули. Головы выглядели деревянными. Ближе к середине зала их частокол редел, а дальше на стульях сидела пустота.
По кинофильмам Санька привык к тому, что на концертах всегда аншлаг, и от вида полупустого зала ему стало тоскливо. Так тоскливо, будто все, чем он занимался, было напрасно.
— Группа «Мышьяк»! — крикнул с дальнего конца сцены крепыш-конферансье. — Исполняется хит месяца песня «Воробышек»! Десятое место в рейтинге недели по России!
Оскалив в улыбке крепкие голливудские зубы, конферансье нырнул за черную штору занавеса, и оттуда сверху на Саньку свалилась мелодия. В клавишный перебор одновременно вонзились соло- и бас-гитары, замолотил сердечным приступом большой барабан, и он, вскинув микрофон и чуть не промазав мимо первой ноты, ложащейся на текст, скорее заорал, чем запел:
— «Во-орробышек! Во-орробышек! На-ахохлилась опять!»
Сидящий снизу, у сцены, оператор нервно вскинул подбородок, и желтое блюдце лысины, которое до этого было хорошо видно, исчезло. Быстрым движением он бросил руку к пульту и сдвинул несколько тумблеров от себя. Потом повернул к сцене левое ухо, что-то поймал его хрящевой раковиной и вернул один тумблер в исходное.
Успокоившись, Санька уменьшил тон голоса и полегче, уже вибрируя голосом, продолжил:
— «Мне-е поцелуев-зернышек те-ебе хотелось дать…»
Лицо оператора стало кислым. Он будто бы целиком разжевал лимон и никак не мог его проглотить. Тумблеры под его тонкими пальчиками опять начали метаться по пульту.
А зал молчал, точно на похоронах. И глаза у сидящих на первом ряду были грустными-грустными. Такие глаза бывают или у беременных на последнем месяце или у больных перед операцией. Жалость сдавила Санькино сердце, и ему вдруг до боли в висках захотелось расшевелить эти мраморные лица.
Отбарабанив второй куплет, он подтянул к себе еще пару метров шнура и спрыгнул со сцены.