— А что за дверями?
Андрей убрал пальцы. К нему только что опять вернулось ощущение ребенка, которого отец ведет за мороженым. И ему стало стыдно, словно он сказал об этом наваждении вслух. Дальний конец коридора, где располагался кабинет Золотовского, тянул его к себе магнитом, но после вопроса Саньки он должен был остаться на время здесь, потому что только ответом мог загладить накатившее на него чувство вины перед этим светловолосым парнишкой, которого он заставил вместе с собой идти на преступление — взлом служебного помещения.
— В этих комнатах чаще других останавливались курьеры Зо-лотовского, — пояснил он и толкнул белую дверцу от себя.
Она открылась беззвучно, будто тоже слушала Андрея и хотела узнать правду о всех своих постояльцах.
— Вот смотри, — он щелкнул выключателем.
Ослепнув от неожиданного света, Санька прикрыл глаза ладонью и, медленно сдвигая ее по лбу, все-таки рассмотрел обстановку. Она совершенно не отличалась от той, которую он уже видел в другой комнате за белой дверью. Только та располагалась ближе к кабинету Золотовского. Плечо вспомнило цепкие пальцы Лося, а глаза — четыре двухъярусные койки, застеленные казенными синими одеялами, и рюкзак поверх них. В этой комнате стояли все те же армейские двухъярусные кровати, но рюкзака на них не было. Вообще ничего не было. Даже окон.
— А сейчас курьеров нет? — спросил Санька.
— Я полдня с той стороны улицы и со двора сек за окнами. Сейчас — никого. А бывало и по три-четыре в день…
— Крутые «бабки»?
— Тысячи долларов. Десятки тысяч… Вот тут, — показал он на нижний ярус в углу, — один чайник месяц жил. Мы, когда сюда приходили, с ним уже как с родным здоровались. Правда, он отсюда в коридор редко выползал. У него лицо и куртка были какие-то одинаковые, все время измятые. Наверное, он прямо в куртке спал. Все время. И куртка у него идиотская была. Яркая такая. Оранжевая. Золотовский на него орал, чтоб сменил. А он так и не сменил. Жлоб, видно, был. А может, сильно к ней привык.
— Что-то грустно тут. Как в зоне…
— Потом этот мужичок исчез. А где-то через пару недель я случайно узнал, что его сбил самосвал.
— Пьяный, что ли, был?
— Нет, не пьяный… Он убегал от ментов. Его взяли на перевозке наркоты. Как курьера. Где-то в провинции. Золотовский часто так делал. Устраивал человека в какую-нибудь контору на сопровождение грузов, а человек потом заодно с теликами или там жрачкой доставлял наркоту. Когда в Москву, когда из Москвы…
— Круто.
— А знаешь, как он «бабки» отмывал?
— Через заграницу?
— Не-ет! Он завышал прибыли группы «Мышьяк».
— Серьезно?
— Пришло на выступление ползала, а он делает документацию, что аншлаг. И цена билетов — как на Пугачеву. Не подкопаешься. Так пойди докажи в налоговой полиции, откуда у тебя миллион долларов! Сразу за цугундер возьмут. А так все шито-крыто. Налоги уплачены как у самого честного в мире коммерсанта. Живи и радуйся!
Он щелкнул выключателем, и навалившаяся на них тьма показалась еще плотнее, чем до этого.
— Пошли в кабинет этого козла…
Ключ долго не хотел проворачиваться. Ключ явно был в сговоре с Золотовским. А может, просто слепок получился нечетким.
— Дай мне, — попросил Санька.
Ключ не подчинился и ему. Может, потому, что у левой руки не такие чуткие пальцы? Но правую он уже не вынимал из кармана куртки. Даже легкое обжатие, сделанное Андреем у белой двери, вызвало резкую боль. Он тогда еле сдержал себя, чтобы не застонать.
— Может, плечом вышибить? — почему-то на Саньку надавил именно этим плечом Андрей.
— А если свет зажечь?
— Погоди. Чуть не забыл. У меня же фонарик с собой.
Желтый свет облил обивку двери. От нее остро запахло салоном «Жигулей». Наверное, темно-зеленое химическое варево, из которого их изготавливали, кипело в одном котле.
— Нужен нож. Или отвертка, — оттянув закругленный край обивки, предположил Санька.
— Есть нож! Перочинный!
Теплая рукоятка легла Саньке на ладонь. Он плотно обжал ее, уперся острием в язычок английского замка и выщелкнул его.
— Ну, ты крутой! — восхитился Андрей. — Левой рукой! Ты же…
— Это пионерская работа. У нас в детдоме все так могли. Только за такими дверями ничего не было. Персонал все до нас разворовал…
— А здесь кое-что есть!
Желтый круг от фонарика рассек кабинет поперек, ожег письменный стол, огромное кожаное кресло, мертвый экран телевизора в углу и зацепился за сейф.
— Вот он.
Круг закачался из стороны в сторону, будто хотел насквозь протереть дверцу сейфа. Подбежав к нему, Андрей обернулся и, никого не видя, вымолвил: