— Без бэ? — замерли ногти, занятые раскопками на шее.
— Без чего? — не понял Андрей.
— Да, без брехни, — ответил Санька. — Век воли не видать!
— А ты чего зековским божишься? Сидел, что ли? — опустил руку к бедру мужик.
— Сидел, — разрешил Санька уравнять себя по статусу с мужиком.
— И я тоже, — в улыбке расширил он небритые щеки. — Заместо армии. Два года. За драку…
— Так добудешь? — оборвал его воспоминания Санька.
— Мы втроем одного мужика прикантовали, а он… Ладно! Ждите тут!
— Думаешь, добудет? — глядя на удаляющуюся полосатую спину, спросил Андрей.
— Пятнадцать лет на одном месте! Он тут не меньше, чем администратор по статусу…
— А зачем тебе эти ключи? Ты думаешь, он там?
Маленьким, по-женски аккуратненьким ушком Андрей прижался к двери, на которой струпьями висела отшелушившаяся зеленая масляная краска. Дерево молчало. Все, что слышал Андрей, это ровный гул в ухе и пульсирующее внутри этого гула сердце. Его собственное сердце. Но не Эразма.
— Никого там нет, — объявил он и, отлепив ухо от двери.
Санька тоже хотел сказать, что больше уверен, что там никого нет, чем в том, что в бойлерной кто-то есть, но серая майка, появившаяся в проеме между дальними гаражами, привлекла его внимание. До нее было не меньше двухсот метров, и с такого расстояния ничего толком он бы не разглядел, но цвет майки, не совсем обычный для юга, где царствовал белый цвет, вдруг воскресил в памяти сцену их беседы с Ниной. Роллер с оранжевыми ботинками еще не привез черную метку. Нина еще не опустила лопату-транспарант. Слева и справа, спереди и сзади шли, бежали, хромали, шаркали люди. Река прилетевших, смешиваясь с рекой встречающих, обтекала их, и во всем мире, казалось, не двигались только он, Нина и люди, стоящие под зонтиками уличного кафе. В счет не двигавшихся не включались даже Игорек с Виталиком. Черные нитки, связавшие их головы в один концертный зал, раскачивались в такт спешащей толпе. Они были ее важной частью, они выпадали из замершего мира. А внутри этой временно остановившейся части вселенной находились Санька, Нина, девушки, ожидающие, когда их подружка принесет мороженое, и парень в серой майке. Он уже не помнил, были ли у парня очки и что он вообще делал. И только сейчас, ощутив его внутри замершей части вселенной, он вдруг понял, что он ничего не делал. Он сидел неподвижнее всех внутри этой части, и ничего хорошего от этой его исключительности быть не могло. Хотя, возможно, он просто сидел. Все-таки под зонтиком жила тень.
— Подожди меня здесь, — попросил Санька Андрея и с подчеркнутой небрежностью пошел к серой майке.
И чем ближе она становилась, тем быстрее торопились глаза запомнить все остальное: джинсы цвета вареной синевы, кроссовки с черными, но не адидасовскими полосками (у «Адидаса» их три, у парня — четыре), короткую стрижку, скорее темный, чем светлый цвет волос. Полумрак между гаражами был на стороне парня. Он не давал рассмотреть многое. И когда он растворил в себе незнакомца целиком, будто бы навсегда его уничтожил, Санька не сдержался и побежал.
Включившийся в голове секундомер зачем-то отсчитывал секунды. Вряд ли это были реальные секунды, но когда он щелкнул цифрой семнадцать, Санька нырнул в чужой полумрак. Никого там уже не было. Полумрак пах сыростью и мочой. Будто слева и справа стояли не гаражи, а туалеты.
Выскользнув из него с облегчением, Санька оглядел влево и вправо улицу из гаражей с одинаково выкрашенными зелеными воротами.
Одинокий автолюбитель, ковыряющийся в чреве реликтовой «Победы», недоуменно посмотрел на чистенького и совсем не загорелого парня, без внимания выслушал его вопрос и лениво ответил:
— Не-а… Ни-икаво не видел…
Губы при этом у него совершенно не смыкались. Наверное, их роль играли зубы.
— А что там? — непонятно зачем спросил Санька.
Ничего внятного он уже не ждал от рта, где говорят зубами.
— Два-ары… Ча-астные…
Даже не видя их, но зная южную привычку к плотности застройки, Санька представил дворы, обнесенные штакетником, сараи, сарайчики, халабуды, со времен Брежнева приспособленные к размещению как можно большего количества постояльцев-курортников, и обреченно, а одновременно и облегченно вернулся в полумрак, через который можно было попасть к бойлерной.
В нем было все так же сыро и по-туалетному вонюче. Взгляд зацепился за правую стену, и только сейчас Санька разглядел потек на ней. Здесь и вправду был туалет. Импровизированный. Парень в серой майке сходил по-малому и облегченно ушел по своим делам.